Де Вивонн замешкался, не зная, как поступить – вернуться ли в кордегардию своей роты, пройдя обратно по тому же служебному коридору или попытаться выйти через Большую приёмную, в надежде на то, что гвардейцы, стоявшие на посту, сбежались на переполох, поднятый в покоях королевы.

Из комнаты Бонтана послышался скрип кушетки, шарканье надеваемых на босу ногу туфель и недовольное ворчание.

– Забирайтесь под кровать! – скомандовал Людовик, выглянувший из-за полога.

Де Вивонн не замедлил согласиться. Брошенные впопыхах туфли с грохотом упали на пол, звякнули ножны, тихо просвистели, заскользив по гладкому паркету, шёлковые чулки и, наконец, раздался глухой удар и бормотание. Это нога графа со всей силы угодила в столбик, на котором держался высокий полог постели. В последний момент Луи-Виктор успел устроиться в новом укрытии, а Людовик сумел задёрнуть атласный полог, едва не выскользнувший у него из пальцев, как дверь отворилась.

На пороге возник закутавшийся в одеяло Бонтан. В руке он держал светильник в виде фарфоровой плошки с горевшей свечой. Его заспанные глаза ещё не успели привыкнуть к свету, и он, сонно щурясь, передвигался неверным шагом, как будто бы впотьмах. Приблизившись к столу, он задул свечи, догоравшие в ночнике. Не рассчитав мощность, он умудрился погасить и свечу в светильнике, который принёс. Миг, и вся комната погрузилась в непроницаемую тьму.

– Вот же, читают ночами… А потом заснуть толком не могут из-за оставленных свечей, – поворчав, скорее по привычке, чем от досады, Бонтан наощупь отыскал кувшин и проверил наличие в нём воды для питья. Нетронутая кружка так и стояла рядом с кувшином, как он и оставил её с вечера.

Удостоверившись, что всё было в порядке, Бонтан прошаркал спадающими с босых ног туфлями в обратном направлении и вышел, захлопнув за собой дверь и заперев её на задвижку. Глухо ударились сброшенные на пол ночные туфли. Вскоре тихое ворчание и скрип кушетки сменились звучным храпом. А в это же время оба искателя приключений, притаившиеся каждый в своём укрытии: один – на перине под жарким одеялом, второй – на полу под кроватью, вздохнули с облегчением. Оба лишь мельком подумали о том, что неплохо было бы изменить это незавидное положение, но оказались настолько вымотанными, что так и уснули, на том же месте.

После четырёх часов ночи. Лувр

Запутаться в тёмных и тесных коридорах потайного лабиринта проще некуда. А уж, будучи напуганным, и подавно. Пропетляв наугад в кромешной тьме, ни разу не сверившись с метками, вырезанными в стене рукой доброжелательного или просто предусмотрительного предшественника, Франсуа едва успевал перевести дух. Остановившись, чтобы набрать воздуху и отдышаться, он облокотился на склизкую стену. К своему ужасу, он осознал, что избежав поимки де Вивонном и Людовиком, он угодил в самый худший переплёт за всю свою жизнь. В панике, убегая от погони, он сбился с пути и теперь не знал, в какой части огромного лабиринта потайных коридоров оказался. Найдётся ли выход из этой кромешной темноты и, если всё-таки да, то куда он приведёт?

Несмотря на холод, который царил в потайных коридорах даже в июльские жаркие деньки, когда Париж изнывал от духоты, Франсуа почувствовал, как в глубине души его зарождался жар от панического ужаса. Страх, что он окончательно потерялся и был обречён на вечные скитания в темноте, замурованный заживо в каменном мешке бесконечного лабиринта, пока голод и усталость не доведут его до отчаяния и смерти, едва не поглотил маркиза целиком. Он даже успел почувствовать отчётливо, как наяву, ледяное прикосновение чьих-то склизких пальцев у себя на шее. Вот они уже вцепились мёртвой хваткой и начали медленно душить его, не позволяя выдохнуть. Ещё секунда, и…