– Что ж, тогда я пока сама представлю, – обмакнув клубничину во взбитые сливки, ответила Белль. – А потом сравню с оригиналом. Возможно, вы выглядите значительно лучше, чем я могу вообразить.

Герцог усмехнулся:

– Я бы предпочёл, – он понизил голос, – чтобы ты думала обо мне, вспоминая моё изображение на одном из портретов.

– Раньше я так и делала, – улыбнувшись, ответила Белль и, незаметно потянувшись к серебряному ножу, надавила большим пальцем на лезвие, прогоняя острой болью волну сладкой истомы, охватившей её тело от низких вибраций голоса лорда Спенсера. – Лет до пятнадцати я была в вас немножко влюблена, – с лукавой улыбкой добавила Белль чуть позже. Признание легко соскользнуло с губ, одновременно дразняще и невинно. Аннабелль откусила от клубничины, наслаждаясь сочной сладкой с лёгкой кислинкой мякотью и нежностью взбитых сливок.

– Неужели? – произнёс лорд Спенсер с лёгкой усмешкой.

– Я думаю, многие девушки Элфина… – Белль вытянула из вазочки ещё одну ягоду, – и не только Элфина переживают эту стадию, – закончила она, вспомнив разговор двух девушек, обсуждавших «Притяжение тьмы» в «Клевере и фиалке». Она отправила вторую клубничину в рот, и та оказалась ещё слаще первой.

– А что же случилось потом? – спросил лорд Спенсер.

– Когда? – не сразу поняла Белль.

– После того, как тебе исполнилось пятнадцать.

«Случился Фредерик», – подумала Белль, и рука её замерла над вазочкой с клубникой.

– Наверное, я выросла, – ответила она и не взяла ягоду.

Влюбилась ли она во Фредерика в тот самый день, на свадьбе Вики и Генри, когда познакомилась с ним? Конечно же, нет. Ей было тринадцать, и он казался ей слишком взрослым. Да и позже… Она всегда знала, что у него есть девушка, и никогда не думала влюбляться в него. Но ей было хорошо с ним, уютно и спокойно. Наверное, поэтому, когда он два с половиной года назад внезапно уехал в Лондон, она так затосковала по нему, что невольно влюбилась. Ей было шестнадцать – идеальный возраст для первой любви.

И вот сейчас она сидит за одним столом с самим Адамом Спенсером, живой легендой Элфина, и думает о человеке, который всегда выбирал другую. Может быть, права мисс Уэлш: пора отпустить Фредерика и двигаться дальше.

– Мистер Холт давно на вас работает? – спросила Белль.

– Эллиас в первую очередь мой друг, – мягко ответил лорд Спенсер. – Мы знакомы много лет.

– Он мне показался очень порядочным человеком. То есть варгисом, – тут же поправилась она. – Вам повезло, что у вас есть такой друг.

– Ты права, Аннабелль Грейс. Только ему я мог доверить привезти тебя в замок, – произнёс герцог, понизив голос.

Белль опустила глаза, смутившись от того, каким тоном и с какой многозначительностью он сказал последнюю фразу.

– Сколько мне нужно будет здесь пожить? – спросила она минуту спустя.

– Не будем загадывать, Аннабелль Грейс, – ответил лорд Спенсер. – Вампиры коварны и будут искать любую возможность добраться до тебя. Нужно проявить осторожность и терпение.

– Хорошо. А мне можно выходить из замка?

– Не дальше мили. И брать с собой сопровождающих.

– Думаю, это лишнее.

– Лантерн будет держаться на расстоянии, но сможет быстро прийти на помощь, если понадобиться.

– Если вы считаете это необходимым… – подумав, ответила Белль.

– Мне так будет спокойнее, – ответил герцог.

Повисло напряжённое молчание. Белль стало неловко. Ещё бы! Едва ли она может быть интересной собеседницей для лорда, прожившего почти два столетия.

– В комнате, которую вы для меня определили, чудесная подборка книг, – произнесла Белль, в очередной раз прибегнув к своему главному принципу: если не знаешь, о чём говорить, говори о литературе.