Торжественно вытащив специальный острый уголек, распорядительница внесла еще одну запись: в «Думании» поместился новый прожект «Скалочки-выручалочки».
Глава 11. Аптека перерождается, а кот повергает в шок
В Итирсисе: 10 апреля, понедельник
– Послать за туалетами из дома или заказать у местных рукодельниц? – крикнула Виола через открытую дверь своей комнаты, с колебанием рассматривая единственное в гардеробе летнее одеяние.
Тепло нагрянуло в первые дни апреля. Осенью плотные накидки носятся в городе долго, пока морозы не воцарятся окончательно. Весной же едва успеешь отряхнуть их от пыли на смену шубейке, как назавтра случается пора платьев с кисейными рукавами. В этот год солнце и вовсе слизнуло сугробы за какие-то три дня, выманив любопытные носики почек.
– Родители навестят нас не раньше июня, пока можно послать за сундуками, – ответил Себастьян из залы, не больно-то вникая в сестрицыны метания. Мужчине что – камзол один будний, второй выходной (никогда не носится), штанов пара, пяток белых сорочек. Зимой и летом одним цветом. Даже когда новые брюки скрепя сердце закажет, упрашивает, чтобы, отличий не нашлось и полдюжины, разве что прорехи дозволит не воспроизводить.
Виола со вздохом вывела, что совета здесь ей не дождаться. Увлеченная мастерской, общительная девица не сразу осмыслила, что в городе осталась без подруг и пока не имела времени близко сойтись с кем-то из ровесниц своего круга.
Трудовые будни артефакторов полетели без оглядки – Виоле то и дело приходилось аккуратно стирать влажной ветошью угольные записи на печи, чтобы переправить их из одной колонки в другую через тонкий ручей вертикального разделителя.
Дерево для Карлоты Эдмондовны, наконец, забралось под «Изготовление», а помимо розданных и снова заказанных греющих подставок появился еще один прожект посолиднее: две дюжины пиал с эффектом охлаждения – трактирщик Бруно Франкович надумал к лету покорить гостей замороженными десертами. Пиалы томились в разделе «Прообразы», поскольку резные узоры еще не были согласованы.
«Скалочки», напротив, резво перемахнули две ступени, ибо рисовании эскизов не нуждались, а были куплены за бесценок на первом же рыночном лотке в количестве пяти штук.
Воодушевленные Карнелисы немалым усилием отказались от работы по воскресным дням – одним из клятвенных обещаний матушке было не свести разумные труды в столице к рабскому сребролюбию.
По этой причине сдачу заказа аптекарю назначили на утро понедельника. Отложив думы о нарядах, Виола облачилась в зеленое летнее платье и обернула артефакт расшитой крестиком салфеткой.
– Выходной камзол? – спустившись, она изобразила одобрительную оторопь, с ног до головы изучая брата. Тот ожидаемо продемонстрировал язык, но не рискнул язвить открыто, поскольку нуждался в какой-никакой женской руке для усмирения норовистого шейного платка.
Тем же утром Тысячелистник Обыкновенный, верный внешней котовьей невозмутимости, с удивлением отметил небывалый поток посетителей. Последние все больше входили в аптеку, а вот приобретать что-либо и отбывать на улицу не спешили. К приходу Карнелисов лавка уже собрала аншлаг.
Как видно, по всему кварталу пронеслось известие о том, что сегодня их аптеку будут «чистить» – хотя Кинри позвал на событие только Селену. Выставить сборище не было никакой возможности: заведение в эти часы открыто, а терпеливых зрителей не испугал пока еще буйный разгул ароматов, не соблазнил к променаду и разгулявшийся апрель.
Хозяину благосклонная толпа отвела лучшее место у его собственного стола. Там же по обыкновению застыл и кот, сидя сегодня возле нового артефакта, уменьшенной своей копии. Тысячелистник полагал, что своим присутствием должен освободить фигурку от излишнего к ней внимания, пока легкая слава не подточила ее деревянный характер. Словно разделяя соображение, Селена почесала его за ухом. Вряд ли бы кот потерпел такое панибратство от кого-то другого, но тут издал короткое урчание прежде, чем спохватился. Придя в себя, он на всякий случай спрыгнул на пол и затерялся в лесе чужих ботинок.