– Каков же план спасения честных горожанок? – спросил Себастьян, перекрикивая шум.

– Все просто, – раздалось из кухни, – мы должны взять то, чем они без того владеют виртуозно, и добавить к дереву правильных чар, до которых никто прежде не додумался.

Виола грохнула котлами в последний раз, чихнула и снова показалась в проеме. В ее руках была большая кухонная скалка.

– Кто в Гильдии возьмется отрицать, что это оружие – пусть бросает вызов.

Себастьян был достаточно осторожен, чтобы не бросать вызов сию минуту, но едва скалка перекочевала на стол, выступил в оппозиции. Он полчаса доносил до сестры причудливость ее идеи, но та не внимала. Она воодушевленно расписывала ему перспективы простых приспособлений, в том числе упирая на возможность сразу зачаровывать готовые скалки заказчиц, минуя этап изготовления основы – якобы это поставит производство на более широкую ногу.

Юноша напоминал, что их цель пока сводится к убеждению гильдейцев, а не продаже чарованных скалок. В ответ Виола пригрозила подарить первый образец булочнице Лату и предложить оружейникам одолеть именно ее.

Припомнив тетушку, брат и сестра, не сговариваясь и не прерывая спора, сняли с печи половину лукового пирога – холодный остаток пышного обеда из ее заведения. Поиск места на столе мог отнять немало времени, так что артефакторы принялись ужинать на весу, нервически расхаживая по зале. Дискутировать стало веселее, а пожурить их за неправильное питание было некому.

– Чем таким опасным ты собираешься чаровать эту скалку? Огненным шаром, чтобы тот уморил хозяйку на месте? – кипятился Себастьян.

– Я похожа на слабоумную? Не отвечай! – брат демонстративно захлопнул рот, а Виола дожевала и продолжила вполне серьезно: – Мы пойдем совсем с другой стороны, используем освоенные инструменты. Предлагаю начинить орудие кое-чем, сбивающим с ног. Работа в аптеке меня научила видеть привычное с нового ракурса.

– Заполнить скалку запахом? – не поверил маг. – Это ты называешь оружием?

– О, если бы ты хоть раз прогулялся со мной к порогу Кинри Благомировича, не стал бы принижать могущество аромата. Мы не будем переносить весь букет, но выберем и сгустим что-то заведомо сильное.

– Запах не может сбивать с ног! – сердитый Себастьян пошарил рукой по краю стола, не сразу нащупав под бумажным хламом крошечный бочонок с отверстиями. Щедро поперчив из него свой пшеничный ломоть, он почти целиком отправил ужин в рот и немедленно прослезился.

– Что-то сильное…– медленно повторила Виола и умолкла, остановив участливый взгляд на брате.

Юноша, в запале хвативший лишку с красным перцем, беспомощно рыдал и промакивал глаза рукавом рубахи. Виола сжалилась и подала ему воды, от перечного духа даже у нее в носу щипало немилосердно. Когда Себастьян, наконец, пришел в себя, то совершил сразу два открытия: пирогом он как-то уже сыт, а сестра не сводит с него очей почти минуту.

– Безумие, – сказал он, посмотрев на нее так же внимательно.

– Ты сумеешь задать жгучей вспышке направление? – с надеждой задала вопрос неугомонная мечтательница, отламывая ему кусок от своего пирога без перца.

– Безумие, – уже не так уверенно повторил Себастьян.

– Значит, сумеешь?

Спустя час Виола с трепетом подошла к печной стене, разлинованной углем на пять колонок: «Думание», «Прообразы», «Изготовление», «Чарование» и гордое «Сдавание».

В «Прообразах» красовалось «дерево для К.Эд.».

К «Чарованию» отнесен был «поглотитель запахов для К.Б.».

В колонке «Сдавание» теснились девять мелких заказов на греющие подставки, образуя приятный визуальный объем при пустячной окупаемости.