Варвары и гастаты поняли, что гоплитов необходимо атаковать с двух сторон. Лихая римская турма проскакала мимо второй группы копейщиков врага. Лишь одному захватчику не повезло и копье воткнулось глубоко в бок лошади. Остальные всадники благополучно проскакали до противоположного конца городка. За всадниками бежали шестьдесят воинов Готье и девяноста Эйнара, в надежде заслужить римское гражданство. Но чем уж их напугали воконтии было совершенно непонятно, хотя, что тут понимать, когда длинные копья протыкают сразу трех-четырех, немудрено, что любого обуяет страх. И ватаги варваров, с общим количеством сто пять бойцов, потеряв сорок пять своих собратьев отступили. Беда обороняющихся была в том, что копье от тел в горячке боя не очистишь и хоть у варваров всадники были только легкие, но они сражались с врагами, повернутыми спиной, и сражались на равных. Враг дрогнул, и его судьба была решена вместе с их предводителем Клеомбротом, которому сразу два варвара всадили копья в шею и живот.

Флавий предоставил чуть дрогнувшим варварам реабилитировать себя в бою, и дал им легкую задачу добить оставшихся сто крестьян. За эту задачу с радостью взялись сорок пять варварских всадников и сто пять воинов с копьями и щитами. Тут у варваров вновь, были дрогнувшие, все-таки сражаться против своих соплеменников могут лишь совсем отмороженные люди, или потерявшие совесть. Земледельцы против профессиональных охотников продержались не долго, и Флавий выполнил своё обещание, что при штурме города ни один римлянин не пострадал. За его здоровье все гастаты и триарии пили три дня, после занятия города.

– Отлично, что наш предводитель заставил варваров друг с другом сражаться, – говорил триарий Антоний, поднимая кубок с рубиновой жидкостью разбавленной водой64, – мои люди лишь ворота пробили.

– Варвары пытались улизнуть от битвы, чтобы не вымазать свои руки в крови и избежать кровной мести, но в результате, вымазались в ней все, всадники убили почти двести врагов, а копейщики по сотне, – говорил ему в такт гастат Марий.

Флавий после боя стал лишь более задумчивым. Он не пил вино, распорядился построить дороги, увеличил налоги до максимальных, и отправил агента Кнея Манцина в сторону Нарбона Мартия – самого крупного города галлов.

Через некоторое время, от агента прилетело сообщение, причем, в буквальном смысле с голубем: «Доношу до Вашего сведения, что на границе, ближе к Марселю находятся три отряда врага и их можно снять уже. Севернее города стоит армия вождя Виндакса, возрастом тридцать девять лет, в составе семи отрядов. Южнее города располагаются три боевые группы с кавалерией, а в самом городе армия правителя галлов Мериадока Красавчика с воинами из семи, самых сильных, племен».

– Я настиг его! – обрадовался Флавий, – чуть отдохнем и наступаем дальше.

Тем временем, в захваченные Салоники прибыл греческий дипломат Терсандр из Никеи. Он был одет в богатые одежды и вел себя как царь, на столько он был важен и надменен.

– Почему ваш корабль заблокировал путь нашим торговым кораблям у Фермона? Мой народ ждет извинений и в знак доброй воли предлагает заключить мир.

– На то была воля сената, – ответил Луций в той же манере, – мы не хотим войны с греками и согласны заключить мир и отозвать заблудший к Вашим берегам корабль.

– Я очень рад, что разум у Вас восторжествовал и мир будет заключен.

– Со своей стороны хотел бы заключить торговое соглашение и в знак особого доверия обменяться картами открытых территорий и предложить торговать?

– Меня тоже посещали подобные мысли, – в его манерах что-то изменилось в лучшую для собеседника сторону, – я согласен, так как имею инструкции по этому поводу, приятно было пообщаться, – до свидания.