– Про спор мне пришлось соврать, чтобы ты согласилась. Я не хотел посвящать тебя в подробности эксперимента. Сама же понимаешь, чем меньше людей знают секрет, тем больше вероятности ему оставаться таковым.

– И сколько будет длиться твоё исследование? Не до лета же мне изображать влюбленную дурочку.

– Вот как раз дурочку изображать точно не нужно – моя девушка должна быть адекватной, прежде всего. Но не волнуйся, надолго я тебя не задержу – всего пару месяцев. Можно было бы справиться и за более короткий срок, но я же ведь только учусь и подобный эксперимент для меня в новинку…

– Два месяца!?

– Ой, Орлова, ты такую трагедию делаешь, будто тебя заставляют каждый день полы на вокзале мыть. Да на твоем месте половина нашего универа мечтает оказаться.

– Чацкий, всё-таки поражаюсь я твоему самомнению… Половина! А что ж не весь? Скромность?

– Здравый смысл и традиционная ориентация – я вообще-то говорил про женскую половину.

– А что же ты тогда не попросишь кого-нибудь из своих обожательниц сыграть эту роль? Уж наверняка не откажут своему кумиру…

– В том-то и проблема – согласиться-то встречаться любая, а вот отделаться от них мне потом будет намного труднее, чем сейчас тебя уговорить. В общем, если вопросов больше нет, то пойдём уже к народу. Второй акт нашего спектакля начинается. Третий звонок, слышишь?

И Чацкий, подмигивая мне, берет за руку и мы выходим в фойе.

Большой зал старого советского здания заполнен студентами. К моему удивлению, здесь не только те, кто ехал с нами в автобусе. Примерно столько же я вижу новых лиц, очевидно, добиравшихся "своим ходом". Наверное, Чацкий также попал сюда.

– И закончим мы смену флэшмобом под выбранную вами песню, – отлично, мы попали аккурат на концовку и пропустили объявление всех мероприятий. – О! Дима! – Анечка замечает наше появление и тут же машет рукой «моему парню», при этом бросая странный недоверчивый взгляд на меня. – Флэшмоб, я как раз и хотела поручить вам с Мариком. Надеюсь, ты не против?

Мне кажется, или она строит глазки Чацкому?

– Да, Ань, конечно, мы всё сделаем, – он деловито кивает и продолжает делать вид, будто ничего особенного не произошло. Но на самом деле, после Анечкиного акцентирования внимания, все взоры устремлены только на нас. Вожатая продолжала еще что-то вещать, но слушали её единицы.

Моя ладонь, скованная крепкой мужской хваткой, вся горела. Но не от боли – Димка почти её не сжимал, а даже наоборот – держал слишком нежно и бережно, – а от взглядов «доброжелательниц», которые безжалостно меня испепеляли, мечтая оказаться на моём месте.

Куда уж вам, красотки!? От вас слишком много слюны, которую вы пускаете на Его Высочество, а он боится забрызгать ею свои белоснежные кроссовки. По этому принципу, как оказалось, я и была выбрана на эту роль. В общем, Чацкий у нас действует по совету великого классика – чем меньше женщина нас любит, тем больше нам она нужна. Ну, или почти так.

– Ника, – окликает меня Анечка, когда заканчивает собрание и студенты, как тараканы, начинают разбегаться в разные стороны по своим делам. – Куда вы пропали? И где твоя подруга?

Опачки! Вот это да… За всеми событиями я совсем забыла про Аську. А ведь она убегала из подсобки с таким озабоченным лицом, что я даже не смогла спросить у неё, что случилось.

– У Ники возникло срочное дело – её парень приехал и она побежала встречать, – встревает Чацкий, который до сих пор не отпустил меня от себя, и после этих слов, притягивая еще ближе, целует в висок, обозначая наши отношения.

Анечка щурит глаза, словно пытаясь что-то рассмотреть, а потом, недоверчиво глядя на нас, строго спрашивает у меня: