– Стой! – умоляюще призываю его вернуться к двери. – Я согласна!

– Что согласна? Скажи четко, я запишу на диктофон, чтобы ты потом не отпиралась.

– Я согласна с тобой встречаться.

– Ты не сказала, с кем.

– Я сказала «с тобой». Что тут не понятного?!

– Ага! Ты сейчас выйдешь отсюда и скажешь, что дала согласие встречаться со стулом или столом. Поэтому давай делай официальное заявление.

Детский сад какой-то! Но у меня нет выбора и сил, чтобы что-то доказывать.

– Петров Дмитрий Юрьевич, я согласна с тобой встречаться. Фиктивно! А теперь открывай уже эту долбанную дверь!

– Нууу, над формулировкой, конечно, я бы еще поработал, но в целом, меня устраивает, – весело откликается Чацкий, и я слышу, как проворачивается ключ в замочной скважине. Мне некогда выяснять, откуда у него ключ, – займусь этим как-нибудь на досуге. А сейчас наконец-то свобода!

Но, вопреки ожиданиям, оказаться в мгновение ока в нужном месте мне не удается. В коридоре толпятся студенты, повалившие сюда к назначенному вожатой времени. Я словно оказалась в пробке в час пик. И тут ситуацию спасает мой новоиспеченный фиктивный бойфренд.

– Пойдём, – и, схватив меня за руку, тянет за собой, прокладывая нам путь своим широким торсом.

Я только успеваю передвигать ногами, когда мы достигаем противоположного конца коридора, где расположены туалеты. Особенность советской постройки – никаких тебе индивидуальных «удобств» – всё общее. И здесь ждал очередной облом – дверь женского туалета была забаррикадирована толпой студенток, которые выстроились тут, как у входа в Эрмитаж.

Чацкий оставляет мою руку и я уже готова разреветься, ибо посвящать всех присутствующих в свою проблему – настоящее фиаско, а ждать своей очереди, значит продолжать медленную пытку.

– Иди сюда, – снова теплая ладонь сжимает мою, и, обведя женскую очередь, Чацкий заталкивает меня в мужской туалет. – Закрыто на дезинфекцию, – отталкивает он парня, стремящегося попасть в дверь с нарисованным на ней джентльменом. – Не волнуйся, я не позволю никому войти, когда внутри будет моя девушка.

Эту фразу он говорит в полный голос, после чего воцаряется полная тишина. Я скрываюсь в одной из кабинок и не слышу перешептываний и бурного обсуждения заявления Чацкого. С ужасом пытаюсь представить, что будет, когда я выйду «на свет» – меня же разорвут фанатки «моего парня».

Но, к моему удивлению, когда я показываюсь из-за дверей уборной, в коридоре никого нет. Ну вот совсем никого. Неужели, я от радости, что добралась-таки до места назначения, потеряла счет времени? Куда подевались желающие припудрить носик?

Меня встречает лишь довольный, как кот объевшийся сметаны, Чацкий.

– Что случилось, пока меня не было? Куда все подевались? – спрашиваю удивленно и обвожу глазами место, где всего несколько минут назад стояло человек десять.

– Съел, – спокойно отвечает парень. – Я ж на обед не успел. А у меня аппетит, знаешь, какой хороший…

– Не знаю, – обрываю этого шутника. – Я серьезно, куда люди делись? Что ты им сказал?

– Да ничего не говорил, – спокойно поясняет, и я почему-то ему верю. – Просто снизу позвали – приехали наши КВНщики, и мы с тобой слетели с повестки дня, – ухмыляется и тянет ко мне свои ручонки. Ну уж нет, я дважды велась сегодня на это только потому, что обстоятельства вынуждали, а теперь бдительность вернулась в чат, и я успеваю одернуть руку.

– Ты ничего не перепутал? У нас фиктивные отношения. Я согласилась только на людях изображать твою девушку, поэтому пока мы наедине, убавь свой пыл.

– Ботаника и есть ботаника! Не стать тебе хорошим журналистом. Формализм да и только… – разочарованно произносит парень и отмахивается от меня.