– Вай-ю-у-у!!!

Через миг ночное небо страшно задрожало от внезапного и сильного порыва ветра. Откуда-то сверху, подобно грому, раздались раскаты низкого голоса:

– Ты звал меня?

– Звал, вечный странник. Мне нужна твоя помощь!

– Я никогда тебе не отказывал, Дух Леса. Чего ты хочешь?

– Пусть эти сани доберутся к западному краю, и никто не найдет их следа.

– Что ж, – пророкотал голос, – будь пред вами тишь да гладь, а за вами – света не видать…

Сверху загудело так, будто кто-то на все небо замахнулся гигантским хлыстом.

– У-у-хай-я-а-а!!! – снова крикнул Говар, и волки неистово рванули с места.

Первым, свободным от упряжки, несся раненый Мах, сани мчались стрелой, а сразу за ними поднималась белой стеной страшная буря.

Вдруг Говар вдруг дернул поводья и остановил волков.

– Дальше сам, – быстро сказал старик, спрыгивая на снег и глядя вверх, на загудевшие верхушки деревьев. – Слушай внимательно: Мах останется с тобой, он проведет вас. Хвою оставим здесь, я о ней позабочусь. Давай же!

Они сняли с саней рысь и положили ее на снег.

– Дома, – продолжал Говар, подталкивая юношу обратно в сани, – распряжешь волков и отпустишь их. Упряжь и сани оставь у себя. Меня не ищи, время придет – свидимся. Прощай и поспеши. Если догонит Вайю – беда! Разбудить его легко, а вот успокоить…

«У-у-у! Хай-я-а!» – снова крикнул старик, и волки понеслись по лесу быстрее прежнего. Чабор вцепился в поводья и зажмурился. Снежная пыль больно секла лицо, смотреть было невозможно. Единственная мысль пронзала голову – не выпасть из саней: ни нагнать ведь потом, ни выбраться самому…

Когда они вырвались из леса, серые братья пошли медленнее, и юноша, открыв наконец, глаза, увидел впереди очертания Дïдова Капища. Догоняющий сани по пятам Вайю уже не пугал его. Нестерпимо ныли одеревеневшие от мороза пальцы, но это было пустое, главное – он подъезжал к дому…

– Глупая, бездарная пора… Этот снег, мороз… эта дурацкая тишина… Шайка, где Вурдал?! Шайка, черт тебя побери!

В ту же секунду из темного проема в стене появилось лохматое и уродливое существо.

– Я здесь, повелитель, – прогнусавило оно и поклонилось. – Что угодно повелителю?

– Мне угодно… черт! Я не знаю, что мне угодно!

– Господин, – прогнусавила в ответ Шайка, – сейчас зима и…

– Заткнись! – вспылил Бардак. – Я не хочу слышать ни о зиме, ни о том, что в это время всегда бывает так. Ты хоть представляешь, сколько таких зим я пережил? Сотни! И всегда одно и то же. Ведь жизнь не кончается зимой?

– Но, хозяин…

– Что «хозя-а-ин»? Запавету, небось, его подданные зимой скучать не дают?

– Не думаю, что занятия Запавета придутся вам по душе, повелитель.

– Я тебя не для «думаю» держу! – взъярился Бардак.

Шайка непонимающе пожала коростливыми плечами.

– Что же хочет мой повелитель? – завела она старую песню, добавляя к противной гнусавости капельку раболепства, что еще никогда не мешало при общении с царем Темнолеса.

Тот, чувствуя в голосе слуги приятную нотку, поостыл:

– Повелитель хочет развлечься, поболтать. Где Вурдал? Что с ним? Почему не приходит? Давай, расскажи мне.

– Повелитель, Вурдал ни с кем не говорит о своих делах. Никому не известно, где он сейчас.

Бардак вздохнул:

– Плохо. А если он мне срочно понадобится?

– У хозяина есть Волшебный рог.

– Вот дурища-то! – рассмеялся царь. – Ведь сбежится весь Темнолес, а мне нужен только один Вурдал. Рог! А ты мне на что? Я сам тут должен за всеми следить?

– Воля ваша, повелитель. Я разыщу Вурдала, – Шайка поклонилась, собираясь выполнить приказ.

– Стой ты, – с досадай остановил ее Бардак. – Тебе до самой весны его не найти. Пока ты на своих кривых культях доскачешь…