– Прошу прощения, – в разговор вмешалась мать девочки, внезапно подошедшая со спины. – Ваше Преосвященство, не хочу прерывать вашу беседу, но подумала, что вы могли не обратить внимание на одну деталь. Мы сидели в одной из кают, и я случайно посмотрела в иллюминатор. По-моему, нас разворачивает и относит в сторону…

– Что? – епископ подскочил к высокому ограждению и посмотрел в направлении канатной дороги, теперь переместившейся к корме. – Да чтоб вас…

Поднявшийся ветер развернул дрейфующий аэростат на сорок пять градусов. Теперь он двигался вперёд кормой, и болтающийся снизу трал оказался бесполезным. Даже если тихоход пройдет в нескольких ярдах от опоры, накинуть импровизированный аркан на неё не удастся, а значит все усилия пройдут даром.

– Сто ярдов до вышки! – стоящий на корме человек размашисто махал руками, пытаясь привлечь внимание собравшихся на носу пассажиров.

– Вы слышали, епископ Брюмо? – подошедший черпий обречённо смотрел на спасительную опору. – Мы пролетим в стороне.

– Да погоди ты! Я думаю, как бы повернуть эту злосчастную шхуну поперёк, – Брюмо судорожно перебирал в уме варианты, но ни один из них ни на йоту не приближал к разрешению проблемы. Даже рулей управления не осталось, чтобы откорректировать направление. Можно запустить паровую машину, но чем она поможет? Лишившийся оперения аэростат стал абсолютно непредсказуем, и неизвестно в какую сторону его потащат разогнавшиеся винты.

Стоящий в стороне Бенджамин неуверенно топтался на месте. Внутри него кипела борьба. Мысли окунули в воспоминания о прошлой жизни. Сын фермера, от которого никогда не было прока! Он всегда третий лишний и «пятое колесо». О каком проке могла идти речь, если его никто не воспринимает всерьёз. Как и сейчас. Епископ печётся только об этом черпии. Чтоб ему пусто было! А Бену, бестолковому деревенщине, достаются только никчёмные поручения – принеси-подай, отойди и не мешай! Но так больше продолжаться не будет! Хватит! Это сын фермера уяснил для себя точно.

Бенджамин сорвался с места и с проворностью горного дугоглаза вскарабкался на ограждение. Правой рукой сдёрнул висящий на крючке моток веревки и перекинул его через плечо. Усевшись на перила, на мгновение замер, изучая обстановку за бортом. Решено! Он ухватился за просмоленный канат и перевесился на ту сторону. Какое-то время его рыжий чуб маячил над перилами, пока совсем не скрылся из вида.

– Куда? Вот полудурок! – Брюмо метнулся к месту, где только что стоял Бенджамин Уайт. Епископ в последний момент стал свидетелем отчаянного поступка фермерского сынка и не успел вовремя среагировать.

– Что он задумал? – оказавшийся рядом Артур обеспокоенно посмотрел на священника.

– Твой недалёкий друг хочет раскачать трал. Ох уж эти фермеры! – епископ раздосадовано ударил кулаком по перилам.

Артур посмотрел за щитовое ограждение. Десятью ярдами ниже, Бенджамин Уайт держался за болтающийся на ветру канат.

– Бен! Поднимайся обратно! Ты чего? Обиделся что ли? Сорвёшься ведь, – черпий тщетно пытался остановить друга, решившегося на отчаянный шаг.

Игнорируя доносившиеся с палубы выкрики, сын фермера продолжал спускаться. Не пожалев единственного пиджака, он прижался к толстому канату и заскользил вниз. Добравшись до толстого узла, Бенджамин на несколько минут остановился, восстанавливая силы. Затем с осторожностью перебрался через него и продолжил спуск. Через пять минут он достиг тралового мешка, со стороны похожего на дырявую простыню.

Обвязавшись прихваченной верёвкой, он крепче ухватился за канат и присев, с силой оттолкнулся. По тралу пошла волна. Затея с раскачиванием четырёхсотфутового полотна оказалось делом не из лёгких – внезапные порывы ветра то и дело норовили стряхнуть кинувшего вызов стихии Бенджамина. После двух десятков приседаний-отталкиваний амплитуда раскачиваний увеличилась и достигла двух ярдов.