Вечер пролетел как чудесный сон, и, когда от угощения на столах не осталось ни кусочка, церемонию объявили закрытой.
Гости разошлись, и мы уже прибирали столы, когда сестра Ямамото подошла ко мне, держа в руках пару пластиковых контейнеров для еды.
– Икэтани-сан, вы сегодня нам так помогли! Пожалуйста, возьмите это с собой…
– Да что вы? Как мило!
В контейнерах, похоже, оказались рисовые колобки-ониги́ри и рагу Ямамото с кешью.
– Отложила для вас, пока все не съели! Не знала, какую начинку положить в онигири, так что добавила в рис обычный фарш… А то вы совсем закрутились, даже не поужинали как следует! Вот, хотя бы перекусите перед сном. Как говорится, чем богаты…
– Я очень тронута. Большое спасибо! – сказала я, принимая гостинцы. Еда в контейнерах уже остыла, но дразнящий аромат еще просачивался через плотно закрытые крышки.
Попрощавшись с матерью и сестрой Ямамото, я вышла на улицу. И вдруг подумала: а не устроить ли пикничок? Вот и закуска при мне. А главное – после такого перевозбуждения, как сегодня, быстро заснуть не получится все равно…
На земле вокруг многоэтажки поблескивали лужицы людского семени. Здорово будет, если сегодняшняя церемония поможет кому-нибудь осемениться, подумала я. Отчего-то мне казалось, будто жизнь Ямамото, словно пух одуванчика, уже выпархивает обратно в этот мир.
Последний поезд довез меня до пляжей Камакуры.
Ямамото любил море. Однажды наша контора устроила экскурсию в порт Мисаки. Не успели все выбраться из автобуса, как Ямамото закатал джинсы и полез в воду, сколько его ни отговаривали, а потом всю экскурсию прошатался в мокрой одежде.
«Море – наша величайшая ностальгия! – сказал он тогда. – Древнейшие предки людей вышли из моря, и память о нем вечно хранится у нас в ДНК!»
Ямамото преклонялся перед величием мира.
«В сравнении с тем, сколько времени висит в космосе булыжник под названьем Земля, наша жизнь – просто ничтожный миг! – говорил он. – Но даже за этот миг мы успеваем меняться, как узоры в калейдоскопе…»
Я не спеша распаковала гостинцы.
В одном из контейнеров оказались пряные ляжки-какуни и три колобка-онигири, а в другой – рагу с кешью, щедро сдобренное паприкой, перцем и овощами.
– Ого… Что вы здесь делаете? – вдруг услышала я.
Вздрогнув от неожиданности, я обернулась. За моей спиной стоял незнакомый мужчина с фонариком.
– Ох! Простите, если напугала!
– Да ничего. Просто я живу поблизости. Смотрю, среди ночи кто-то к морю бредет, да еще и нетвердой походкой… Ну, я и забеспокоился.
Значит, он испугался, что я покончу с собой? С ума сойти. Я показала ему свои контейнеры с едой.
– Да вот, решила устроить ночной пикник… Не хотела никого беспокоить, еще раз простите!
– Да все в порядке… Но почему пикник в такой час?
– Вот это мой друг Ямамото. Весь день я готовила из него угощение для церемонии жизни. А остатки мне завернули с собой.
– Ах вот оно что…
– Не желаете присоединиться? – пригласила я, вдруг подумав, что собеседник мне, пожалуй, не помешает. Мужчина, явно смутившись, помотал головой.
– Да я бы с радостью. Но если угощение с церемонии… даже не знаю… Дело в том, что я гей.
Я протянула ему рисовый колобок.
– И что? Я же не собираюсь вас соблазнять. А эти блюда из моего друга приготовлены по рецептам, которые он же сам и рекомендовал!
Мужчина с любопытством взглянул на еду – и присел рядом.
– Как экзотично! До сих пор я пробовал человечину только вареной в супе мисо…
– Обычно ее так и готовят. Но тушенная с кешью куда вкуснее!
– Ну что ж, попробуем. Итадакимас!
Вглядываясь в ночное море, мы принялись за еду.
– Здорово… На самом деле я еще не ужинал. И жутко проголодался.