– Не стоят, – попыталась предсказать судьбу эксперимента Лиза.

– Вы вправе отказаться, – заметил Панев.

– Сколько, сколько, вы сказали, мы получим, если выдержим испытание? – переспросила Лиза.

– Двадцать тысяч. Я думаю, неплохая сумма за две недели.

– Да уж, – сдержанно согласился Стас. – Довольно неплохая.

– К тому же, вы сможете вести привычную для вас повседневную жизнь. Единственное неудобство – не разлучаться ни на минуту.

– К нас будет приставлен наблюдатель? – поинтересовалась Лиза, которая в последние секунд тридцать начала привыкать к мысли о больших деньгах.

Двадцать тысяч! Правда, скоро она сообразила, что в случае удачного исхода сможет претендовать только наполовину. Конечно, это немного расстроило ее. Но и десять тысяч, рассудила она еще через минуту, очень неплохие деньги.

– Наблюдатель к вам приставлен не будет, – сказал Панев. – Поначалу, когда эксперимент только задумывался, был такой вариант контроля. Но позже было решено от него отказаться. Вы будете связаны «цепями Гименея».

– Мы были связаны ними четыре года, – насмешливо сообщила Лиза.

– Тем не менее, – уклончиво проговорил Панев. – Но сначала позвольте вас спросить: знаете ли вы, кто такой Гименей?

– Греческий бог, – ответил Стас. – Кажется, ответственный за брак.

– Именно! – обрадовался познаниям своего клиента Панев. – Божество брака, освященного религией и законом. В отличие от Эрота, бога свободной любви. Гименей изображался прекрасным юношей с горящим факелом в одной руке и гирляндой благоухающих цветов в другой.

«Господи, что он мелет? – подумала Лиза. – Для полного счастья нам не хватало только научно-популярной лекции по древнегреческой мифологии».

– Гименей был сыном самой прекрасной, но крайне легкомысленной богини любви Афродиты и Дионисия – непутевого покровителя всех пьющих вино. А вином, как известно, питаются безудержные и порочные страсти. Но, несмотря на такую наследственность и сплошной разврат, который подрастающий Гименей постоянно созерцал на Олимпе, он все же сумел сохранить в своей душе целомудренную чистоту и честность.

Лиза осторожно покосилась на Стаса, но тот сохранял истинное олимпийское спокойствие и невозмутимость.

– Лик Гименея всегда носил отпечаток строгости и спокойной уверенности. Это резко отличало его от лукавого и вечно ухмыляющегося Эрота, – продолжал Панев. – «Заметь, – как-то сказал брату Эрот. – На все свадьбы меня приглашают всегда наравне с тобой, и совершенно ясно, кто из нас желанней для супругов. Я приношу в брак все радости телесной любви, без которой совместная жизнь попросту невозможна…»

Стас выразительно посмотрел на Лизу, но теперь уже она приняла независимый и отстраненный вид.

– «А тебя, Гименей? Тебя терпят лишь по необходимости, отдавая слепую дань традициям. Ты лишаешь людей свободы, без которой самая пылкая любовь превращается в пепел. Ты – не что иное, как только скучный и тоскливый супружеский долг. А кому, скажи, понравится быть должником до конца дней своих?»

Надо отдать должное, рассказывал старик живо и увлекательно.

– «Сильно опечалился Гименей и почувствовал себя униженным и оскорбленным в своих самых лучших чувствах. Несколько дней он пытался найти правильный ответ на мучительный вопрос. А по прошествии этих дней отправился к кузнецу Гефесту.

«Послушай, Гефест, – сказал ему Гименей, – ты способен выковать, что угодно. Сделай мне невесомые и невидимые цепи, чтобы они никак не ощущались, но не давали возможности смертным расставаться друг с другом при внезапном первом порыве плоти, или же когда человек просто не хочет прислушаться и понять своего спутника жизни. Пусть эти цепи не дадут совершить им роковую ошибку».