войну объявлю уничтожу дворец подпалю
династию Ли нашинкую в династию Лю
когда новолунье приходится вновь
на какой-нибудь их мацури3
контроль за династией всей ослабляют цари
заходится волнами масенький остров Кусю
принцесса кричит по-японски сясь нось откусю
царица как львица рычит ни за сто ни проссю
ах вы мудрецы и чтецы не берите в расчет
какой им предмет исторически спать не дает
японский горшок гребешок ремешок порошок
ну словом чего не кладут в погребальный мешок
ах этот горшок разумеется дорог и мил
и той и другой им царицу сам царь наградил
но хочет и царская дочка горшком обладать
он будет ей напоминать про японскую мать
про детство и юность где он и обязан стоять
и хочется крикнуть династия Ли а династия Ли
а вы между прочим в согласии жить бы могли
в любви и согласии в неге духовных стяжатели благ
ведь чуть что не так под ногами архипелаг
у вас начинает плясать словно Вита святой
уж лучше бы вы занимались ей-богу синтой4
к чему с самурайской упертостью в складках Земли
нам так ненавидеть друг друга династия Ли
Кормящая
Этой женщине с млечной грудью,
С перепроизводством, с ртутью
Вместо взгляда, с младенцем,
На бедре восседающим, с добрым сердцем,
Но пустым кошельком испокон
Веков – мой поклон.
Родилась прожорлива я и криклива.
В системе вечного недолива —
Сразу росла юристом. Мать злюща,
Но поняла, что лучше меня кормить лучше.
У Елоховки, в доме, где живет Наташа
Ванханен, нашлась молочная мне мамаша.
Благословенна ты, подобная козе Дерезе,
Женщина! Кланяюсь молочной твоей железе
Огромной, намокшему платью, братцу
Молочному или сестре, молочному братству,
Замыкающему кольцо советского голодомора
На доме возле Елоховского собора.
«Здравствуй, отдых! За границу…»
Здравствуй, отдых! За границу
Дома, службы и плиты!
Не в тюрягу, но в больницу
Заполняю я листы.
Мне вопрос средь прочих склизких
Шлет приемный их покой:
– Телефоны ваших близких
Для летальности какой?
Понимаю, погибаю
И границу не пройду:
Я без близких прозябаю,
Я вообще как тип – гряду.
То есть не к кому из росов
Будет срочно позвонить.
Будет в смысле оргвопросов
Некому похоронить…
Интересно. Интересно.
Ставьте прочерк. Никому
Не звоните, им полезно.
Пусть не знают. Я пойму.
Рай постельный ал и жарок,
Пахнет серою бельё.
От меня вам всем подарок —
Одиночество моё.
«Поздняя ночь. Пустой в ночи перекресток…»
Поздняя ночь. Пустой в ночи перекресток.
Чего же мне не хватало? Любви с наперсток,
Здоровья с гулькин нос – тащить холостую лямку.
Понятливого бога (и лучше – самку),
Всего понемногу, глядишь, и пришлось бы впору:
Мужества – бросить златоглавую эту Гоморру,
Взбитых сливок морской пучины,
Старости без кручины.
Так размышляет моя героиня, куря с балкона.
И это скоро отнимут статьей закона.
Будешь ходить курить на соседний атлас.
Но, глядишь, перестанут пускать даже в ад нас.
Колыбельная старости
Баю-баюшки-баю,
Белу голову твою
Я руками обовью,
так.
Не ложися на краю,
Не ложися на краю,
На краю – мрак.
Баю-баю-баюшок,
Напишу тебе стишок.
Спи от смерти за вершок,
жив.
По земле идет слушок,
Бог, как юный пастушок,
лжив.
Не ложися на бочок.
Придет серенький волчок,
Ангел смерти, червячок,
Тлен.
Я, молочная – молчок.
Я – спасенье, маячок,
Плен.
Баю-баю, баю-бай.
Никогда не засыпай,
страшной лаской осыпай.
Ох!
А оступишься за край —
Принимай тебя твой рай,
А в раю Бог.
Закрывай свои глаза,
Образы и образа
Затуманятся и за-
мрут.
А что высохла лоза,
Выгорела бирюза —
Врут.
Баю-баю, сладко спи.
Белых ангелов лепи,
Лепечи, не торопи
Кровь.
Смерч промчится по степи,
Ты его перетерпи
Вновь.
«Чудес не будет в этот раз, не будет никогда…»
Чудес не будет в этот раз, не будет никогда.