– Никогда бы не поверил, но жизнь подкидывает разные шутки, – улыбнулся Кникен, заметив взволнованную девушку рядом.

Тома перегородила дорогу отцу.

– Не жизнь, а чудовище, о котором мы ничего не знаем.

Кникен насмешливо посмотрел на девушку.

– Давай не будем. Юн выбрал собственную судьбу и не спросил никого, что с ней делать.

Нужно решиться и спросить сейчас, пока он в хорошем настроении. Тома вцепилась в спинку большого мягкого кресла, на котором любил отдыхать отец вечерами.

– Папа, о каком доме говорили Хранители? Скажи мне…

Казалось, господин Кникен удивлен. Или ей просто кажется, и отец давно подготовился к такому проявлению любопытства?

– Так. Зачем тебе это нужно?

– Как это, зачем? Я хочу узнать, неужели у Юна был мотив? Неужели ты мог сотворить с ним что-нибудь плохое раньше?

Господин Кникен миролюбиво выставил ладонь перед собой, притормаживая возмущение дочери.

– Тома, послушай меня. Я человек серьезный и занимался всегда недвижимостью. Это было обычное дело, все забирали земли на месте заброшенных домов…

Значит, это все-таки правда, и все не случайно.

– Но этот дом… Он не был брошен.

– Не надо снова начинать. Юн нормально вырос вдали, я ничего не сделал, при чем тут мои интересы? У него все замечательно сложилось, да и мы его облагодетельствовали. Но, заметь, он ничего не сказал о прошлом.

Тома погрустнела.

– Выходит, все правда. Ты заложил основу еще раньше, чем случилась трагедия.

Кникен возмутился:

– А как же сестры? Ты помнишь лишь мои ошибки, но преступление против родной крови забываешь.

– Сестры? Юн не прикасался к ним! Неужели за все это время ты не понял, какой человек был рядом?

Кникен презрительно отмахнулся.

– Все! Я смотрю, ты уже заговариваешься. Юн – убийца. Все следы, как в прошлом, так и в настоящем, указывают именно на него.

Лицо Томы окаменело:

– Нет!

– Занимайся своими платьями и подумай на досуге о душах сестер.

– Если ты позволишь его обвинить, то сестры не будут отомщены! Настоящий преступник будет гулять на свободе!

– Хранители не дураки, они во всем разберутся…

– В этом весь ты… Всегда дела и выгода на первом месте. Даже с собственными детьми.

Господин Кникен попытался быстрее закончить разговор и выпроводить дочь.

– Тебя опять несет не в ту сторону?

– Нет. Я буду молчать, потому что не могу ничего изменить… Когда-нибудь ты сам все поймешь.

Мамир всё больше тянулся к ригванке. Ему нравилась её задумчивость, непосредственность и какая-то загадка, с которой была связано её жизнь. То, что тайна существовала, он не сомневался.

Эта катастрофа, о которой гостья поведала отцу, была очень подозрительна. Сама её скрытность удивляла. Разве не осталось родных, о которых она могла беспокоиться? Даже если никто не ждет, не оставаться же среди иноземцев, это не укладывалось в представления ригван о жизни.

Мамир повидал множество красивых девушек, населявших Вальдорн или Шимарру. Но нигде он не встречал никого подобного. При этом манящим в ригванке было то, что она не обладала холодной красотой, в ней было много женственности и удивительной обреченности. Слишком прекрасна, слишком нежна и непонятна для их мира.

Мамиру хотелось оградить её от неприятностей и защитить, выступить эдаким героем, чтобы она точно его запомнила и оценила. Но ещё больше юношу распирало любопытство:

– Отец, а как живут ригване? Их семьи как-то связаны с нашими жителями?

Син насторожился.

– К чему такие вопросы?

Он подозревал, что сын увлечён их гостьей, но не хотел продолжения подобной истории. Это было слишком опасно для семьи. Одно дело высказать восхищение красивой девушкой, отдать дань уважения, но совсем иное, это увлекаться ей всерьёз. Нет, он не должен такого допустить, ни в коем случае.