RMS OLYMPIC

«Боже, – снова расстроился пароход, – как же сложна жизнь во всех ее аспектах! Признаю, брат… признаю, что изо всех своих сил старался надеяться на скорую встречу. Буду честен, я очень заскучал. Мне действительно было бы достаточно просто увидеться и свободно поговорить.»

«Я все понимаю, но попрошу не демонстрировать свое духовное дитя! Пройдет время и жизнь сведет нас в одном из пунктов назначения. Не стоит волноваться на этот счет. Понимаешь? Наш путь долог, жизнь невелика… Мы обязаны бежать по ее течению пока можем. И оттого я прошу тебя как брата: не будь унылым, стань бодрее! Почувствуй вкус жизни! И тебе не придется тосковать по родственнику, являющимся таким же одиноким морским волком. Советовал бы тебе не отвлекаться от деятельности и продолжать вести руль прямо!»

RMS OLYMPIC

Лайнер принял сообщение и опечаленно выдохнул. Как бы жаль ему не было, придется пожертвовать своим вниманием ради дальнейшего пути. Он еще немного понаблюдал за огоньками, а затем перевел взгляд в нужное положение.

Стало грустно, тошно.

Для отвлечения самого себя от искаженного чувства, пароход спросил у брата:

«Позволь… как скоро ты покинешь малые воды и выйдешь в открытый океан?»

«Произойдет это сразу после остановки в Куинстауне. Конечно, я зря лгу. Не сразу. В начале необходимо отойти от Ирландского острова на большое расстояние…»

RMS OLYMPIC

«В таком случае, – начал лайнер, припоминая Карпатию, – ответь, что ты думаешь о такой безмерно великолепной локации, как океан? Каково было первое впечатление, завидь ты его необъятные просторы?»

Кажется, Олимпик призадумался. Он молчал какое-то время, а затем ответил:

«Океан для меня – всего-навсего широкие да глубокие воды, порой минное поле, полное опасностей. Это длинная и долгая дорога к цели; порой дорога испытаний, преподносящая нам крупные препятствия на голубом подносе. Вода… кругом лишь вода, пустошь, нет ни песчинки суши. А песчинка эта ох как манит меня! Манит так, что, тоскуя по ней, я бегу через всю океаническую трассу только ради этой прекрасной встречи. И каждый раз, как бегу, мечтаю соприкоснуться с жизнью, горящей на материке, как яркий костерок.»

Титаник немало удивился своеобразному написанию чу́дной картины. Ведь взаправду, каждый видит одно и то же по своему, каждый чувствует иное, испытывая ласку синих вод. Разным судам нравится что-то свое в едином явлении, и это абсолютно нормально.

Карпатия описала океан как что-то превосходное, что-то изумительное и яркое. Для нее это широкие просторы и полная свобода, а вот для Олимпика… Как он напечатал, океан – глубокая пустота без единой формы жизни. Хотя это слишком громко сказано – жизнь здесь имеется, пусть и не самая мозговитая. Как бы то ни было, человек не мог существовать в данной среде сам по себе. Оттого было здесь и одиноко, и пусто.

Лайнер отчетливо заметил схожесть слов с пугающей реальностью, и посчитал мнение брата достойным уважения.

«Для меня очень необычно слышать подобное. Я считаю, что у каждого свое восприятие действительности, которое обязательно нужно выслушать и принять, каким бы оно не было. Любой вправе судить о том или ином, при том иметь совершенно разные точки зрения. Потому я соглашусь с твоим взглядом и спрошу о другом. Ты говорил про некую песчинку и людях, обитающих на ней. Скажи, что именно тебя привлекает в суше? Почему ты так привязан к ней?»

RMS TITANIC

«На самом деле все просто. Как я и говорил ранее, на суше существует такое понятие как жизнь. Она то идет тихими шажочками, то бушует, словно шторм в море, и, что интересно, разнится в уникальных точках и континентах. Каждый раз, пробегая через океан, я погружаюсь в представления о том, как доберусь до суши, как меня встретят господа, такие живые и счастливые! И это самое главное для старины Олимпика!»