Рамки

Я с детства не люблю ограничения,

Моей свободы гордого сияния.

Я выходил за рамки своего суждения,

И еле втиснулся в это послание…

Мне было так тесно в этом пустом мире,

Что часто приходилось покидать его.

Но рамки, – заставляли меня думать шире,

И каждый день кончался новою главой.

Как звездам тесно на небесном своде,

Так тесно мне в цепях кричать.

И даже пусть, в самом стесняющем исходе,

Зажавшись между строчек я хочу сказать:

Мою историю не запихнёшь и в рамки Книги.

Мне трудно в рамках поднебесных.

Мне тесно в рамке у тебя на снимке.

Мне даже в похоронной рамке будет тесно.

Тьма и свет

Я вижу лишь тьму, за мысом доброй Надежды,

Что омывает дымом – последняя сигарета.

Больше не жажду тени, как это было прежде,

Я живу в тьме, чтоб подарить щепотку света.

Я начинаю бояться черную пустоту,

Здесь сердце поэта всем, – игрушка.

Тут все дороги сводят к разведённому мосту,

Все живут меньше, чем накликала кукушка.

А холст будущего, как и настоящего, – размыт,

Уже давно сгорел иллюзией рассвет.

Я скажу тебе так, – я не боюсь этой тьмы.

Я лишь:

Боюсь не оправдать белый свет…

Теряли?

Скажите, вы когда-нибудь себя теряли?

Ища смысл в наскучившем шуршании дней.

Собирали ли заново, по деталям —

Маршрут, что держит вас ровней?

Вы теряли с собою весь мир,

Что ковром был у ног ваших брошен?

Вы душу протирали до дыр,

Пытались найти путь по следам из крошек?

Оставляя на душе грязный камень,

В безнадёжности дней пропадали?

Разговаривая со стрелками над часами,

Вы сводили начало с концами?

Хотя откуда вам все это знать?

Вы в начале пути, спотыкаясь, упали…

Вы не смогли себя потерять,

Нет… Вы даже себя не искали…

Самолёт

Кто вы? Что вы?

Огоньки полосы ли посадочной?

Или механизм концентрации боли,

В мир где ее и так достаточно?

А я, – маленький пустой самолёт,

Что смотрит на всех с высоты.

Что однажды отправился в свой первый полёт,

И уже никогда не достигнет земли.

Что пройдёт сквозь бури и гром,

Самолет, что годами винты точил

О чистый воздух, в небе голубом.

Что бортом ловит теплые лучи.

Самолёт, что без связи летит,

По просторам свободного неба.

Самолёт, что всех и за все простит,

Ведь прощать ему больше некого…

Да и топлива, – звери плачут,

И питаться сталось уж нечем.

Верю в то, что кого на удачу

Я за тучами где-то встречу.

На моём грузовом борту

Много зла, и потерянных душ.

Все с того, что тебя берегу,

От ненужных, холодных стуж.

Так все же, кто вы? Что вы?

Огоньки полосы ли посадочной?

Или механизм концентрации боли,

В мир где ее и так достаточно?

Я смог взлететь, я стал свободным.

Взял то, что никто не осмелился взять.

Я стал протестом в среде вам угодных,

И уж точно не вам меня порицать.

Проржавели мои бойкие крылья,

И винты уж не крутят момент.

Чёрной копатью, серой пылью,

Внизу тлеет мой монумент.

Кто я? Что я?

– Самолет, что взлетел с посадочной.

Чей путь, на тяжёлой доле,

Над головою Земли загадочной.

Гул темноты

Все мысли, идеи, – обратились в пепел.

Гул горящих оков смотрит из темноты.

Я начал радоваться чёрной цепи,

Что сдерживает пыль моей мечты.

Теряю веру в людей, и людей теряю.

Сам в себе человека не нахожу.

Посмотри на них, как этот мир взлетает,

И с дребезгом разбивается о пустоту.

Хотелось бы верить, да нечему, некому.

Мои демоны верят лишь в лучшую жизнь.

Но лучшая жизнь им дарована реками,

Что в единое озеро боли слились.

Много врагов мою жизнь рушат.

И главный из них, – это сам я.

Смотри там в дали светлеет белая суша.

На палубе самого чёрного корабля.

Как капитан смертельного рейса.

Сколько людей я успел потерять?

И мне осталось лишь идти по рельсам.

Привыкая к боли, до смерти страдать.

По горящему гравию иду в никуда.

Почтовый адрес, – троеточие на конверте.