Я стояла, словно парализованная, не в силах произнести ни слова. Стыд и вина душили меня, перекрывая дыхание. Я хотела объясниться, но слова застревали в горле, как будто они были слишком тяжелыми, чтобы произнести их. Каждый момент затягивался, как сладкая пытка, и я понимала, что стою на краю бездны.

София продолжала кричать, её слова били меня, словно хлыстом:

– Я доверяла тебе! Рассказывала о своих проблемах с Марком, делилась самым сокровенным! А ты… Ты всё это время спала с моим мужем!

В тот миг я почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но не могла позволить себе плакать. Я пыталась что-то сказать, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип, напоминающий звук, который издает человек, потерявший все надежды. София не давала мне возможности вставить ни слова, её гнев нарастал с каждой секундой, и я понимала, что сама себя загнала в ловушку, из которой нет выхода.

– Ты разрушила мою семью, Алиса! Уничтожила нашу дружбу! Как ты можешь спокойно смотреть мне в глаза после всего этого? – её голос звучал так, будто каждое слово было ножом, вонзающимся в мою душу, возвращая мне мрачную правду о предательстве.

София металась по квартире, хватая фотографии в рамках, на которых мы были запечатлены вместе – счастливые, улыбчивые, когда мир был полон мечты и надежды. Она швыряла их на пол, звук бьющегося стекла эхом отражался от стен, как эхо наших воспоминаний, которые теперь казались такими далекими, и я осознавала, что все то, что мы построили, рушится на глазах.

– Посмотри! Посмотри, что ты сделала! – кричала София, указывая на разбросанные осколки наших воспоминаний. Я чувствовала, как моё сердце разрывается от боли, и в этот момент поняла, что потеряла не только её доверие, но и саму себя.

Я все еще стояла, не в силах пошевелиться, чувствуя, как слезы катятся по щекам, оставляя следы, такие же глубокие, как моя вина и раскаяние. Каждое слово Софии било точно в цель, разрывая мое сердце на части, и я не знала, как отвечать на её гнев, мгновенно перерастающий в отчаяние.

– Ты была мне как сестра, Алиса, – продолжала София, её голос теперь звучал тихо и надломлено, как будто каждое слово давалось ей с трудом. – Я доверяла тебе больше, чем кому-либо. А ты… ты предала меня самым ужасным образом.

В порыве ярости София схватила вазу – мой любимый подарок от неё на прошлый день рождения – и с силой швырнула её об стену. Ваза разлетелась на тысячи осколков, которые рассыпались по полу, смешиваясь с обломками фоторамок и разорванными фотографиями. Этот оглушительный звук наконец-то вывел меня из оцепенения. Мой мир и так казался распавшимся на кусочки, а теперь даже эти кусочки разлетелись.

– София, пожалуйста, выслушай меня, – взмолилась я, делая шаг к ней, но в её глазах я увидела только ненависть и боль, и ожидание неумолимого удара.

Но София отшатнулась от меня, как от пламени.

– Не смей прикасаться ко мне! – прокричала она, и в её голосе звучала такая ярость, что мне стало страшно.

– Я не хочу слышать твои оправдания. Ты… Ты больше не существуешь для меня, Алиса. Забудь, что мы когда-то были подругами.

С этими словами София выбежала из квартиры, с силой хлопнув дверью, и звук удара эхом прокатился по комнате, словно последний аккорд нашей дружбы. Я почувствовала, как мир вокруг меня рушится, как будто вся реальность сжималась до размера боли, пробуждая во мне тихий крик отчаяния.

Я медленно опустилась на пол среди осколков, обхватив колени руками, будто это давало мне какую-то защиту от жестокой правды. Слезы текли по моему лицу, капая на разбросанные вокруг фотографии. Я смотрела на счастливые лица на снимках, понимая, что это счастье теперь навсегда утрачено. Каждое изображение напоминало мне о том, как мы смеялись, делились секретами и мечтали о будущем, которое теперь казалось недостижимым, как сон, растворившийся при пробуждении.