Цена власти Марина Белинская

Это произошло в мире, который покинуло солнце. Было оно украдено или вернулось к законным владельцам, каждый решал для себя сам. Но точно и неизменно стало одно: вместо палящей звезды осталось лишь её отражение.

Однако гибриды, стоявшие на пустынной равнине под полной луной, понятия не имели, что рассвета больше не будет. Придя сюда по велению старейшин, они ждали ответов, объяснений, плана дальнейших действий или смерти. Они желали предвидеть, с чем придётся смириться, а за что умереть.

Все тревожились, пытались подбодрить или успокоить себя. Но последние события не могли оставить равнодушными, они вызывали вопросы. А ожидание ответов становилось пыткой. Раньше, когда люди знали, к чему готовиться, даже первородный ужас переносился легче, чем угнетающая неизвестность сейчас.

Будь у них в руках будущее, они бы давно приняли все нужные решения, начали готовиться к битве и грезили в ней победить. Но единственное, что они могли, – стоять и ждать, пока за ними придут. И время это ощущалось настолько длительным, что некоторые верили, будто мира вокруг больше нет.

Возможно, это и сообщит старейшина, явившийся, чтобы уничтожить? Может быть, он призовёт их в свои ряды? Или это всё кошмарная галлюцинация, спровоцированная талантливым млегом? Неизвестно, правду знал лишь создатель. Но даже в его существовании они начали сомневаться.

– Что ж, раз у вас смелости не хватает, – вырвалось у одного из стоявших, – спрошу я: Плансто уничтожен?

Взгляд неконтролируемо упал на место, где обычно стоял лидер этого города. Сегодня там было пусто, и, судя по коллективно опущенным головам, это уже не изменится. Но никто, даже самые древние люди, не осмеливались обсуждать произошедшее. Словно это древнее проклятие.

– И вы так спокойны? – не унимался говоривший. – Целый город, населённый такими же гибридами, как мы, стёрт с лица земли. Вас это не тревожит?

– Маркус, – спокойно произнёс стоявший рядом мужчина, положив руку ему на плечо. – Им уже не помочь…

– Поэтому стоим так, будто мы следующие? – оскалился Маркус, оттолкнув ладонь. – Старейшины стали нас истреблять…

Оборвавшись на полуфразе, Маркус резко закричал, схватившись за голову. Колени его подогнулись, будто переламываясь, и он рухнул на покрытую песком землю, извиваясь от боли. Словно тысяча мечей прознала сознание, а миллионы санглов разбивали кости, вырывая из горла крик.

Стоявшие рядом засуетились, подорвавшись помочь, но сразу были остановлены рукой старейшины, мирно идущего среди них. Он возвёл морщинистую ладонь вверх и склонил голову, покрытую седыми волосами, набок. Его стеклянные белые глаза наблюдали за Маркусом, лицо пугало равнодушием, а губы даже не дрогнули.

Несколько секунд, будто отсчитывая каждый перелом и вскрик, старейшина стоял и смотрел, пока остальные не могли оторвать взгляда от извивающегося в страданиях соратника. У них был шанс помочь, пойти против, напасть, но они замерли в ожидании. И эта картина лишь убеждала старца в правильности своего решения.

Здесь не было друзей, товарищей или врагов. Только соперники, причём настолько беспринципные, что страдать и упиваться его смертью будут с одинаковой охотой. Разница лишь в часах, прошедших с похорон.

Всё-таки танцевать на чужой могиле признак невоспитанности.

– Достаточно, – сказал старейшина.

Развернувшись, будто ничего не произошло, он двинулся в импровизированный центр равнины, откуда его было бы отлично слышно. Остальные же устремились к Маркусу, помогая тому встать. Все они делали вид, словно искренне хотели защитить, но просто не успели. Маркус подозревал ложь, но с охотой принимал доброту, отвергая картину их лиц во время собственной пытки.

– Где Плансто? – Маркус быстрыми шагами двинулся к старейшине, что обернулся к ним.

– Эмоции однажды погубят и вас, – равнодушно бросил тот, протягивая ладонь вперёд.

Земля затряслась, и Маркус рухнул назад, а перед ним выросла прозрачная стена, не позволяющая приблизиться к обидчику. Того звали Олден, он был почитаемым старейшиной, одним из древних, кто, если верить слухам, знаком с самим создателем. Именно его и нескольких других отправили на Землю для её совершенствования после сотворения.

– Нам нужны ответы! – выкрикнул Маркус, подавшись вперёд.

Злость, обида, желание отомстить и взять верх над старейшиной играли в нём с новой силой каждую минуту. И ни наказание, ни пытки или страдания не могли усмирить в сердце жажду крови. И Олден, видя это, продолжал молчать, что вызывало на лицах остальных недоумение. Ещё никогда старейшина не терпел подобную дерзость. Обычно смерть настигала говорившего в первые секунды.

– Если ты наконец замолчишь, то я обязательно их дам, – произнёс Олден, в упор смотря на Маркуса.

Всё с тем же равнодушием, словно нелепо сшитая игрушка, не знавшая ни любви, ни счастья, ни ненависти.

Остальные, стоявшие позади, опустили ладони на плечи Маркуса, убеждая его успокоиться и выслушать. Тот нехотя согласился, понимая, что другого выбора у него просто нет. Безрезультатно кричать в купол можно бесконечно, но так они не получат ответы на тревожащие вопросы.

Получив искомую тишину, Олден кивнул, взмахнув рукой. Следом, из недр тёмного неба, стали опускаться булыжники. Словно каменный дождь осыпался на землю в наказание неверным. Поначалу эпримы, млеги и блисы уворачивались, закрывая головы руками, а санглы пытались ловить каждый камень, складируя их рядом.

Олден наблюдал, следя взглядом за каждым опущенным кусочком, словно пересчитывал их в очередной раз. Спустя несколько минут дождь из камней закончился, и люди осмотрелись, осознавая, что уже видели нечто похожее. Маркус взял один из булыжников, и тот мгновенно обжог его, а следом наполнился тёмно-зелёным свечением.

– Проводника больше нет. Это его останки, – утвердил Олден, смотря перед собой.

Люди поочерёдно брали в руки камни, что наполнялись светом и возвращали их в далекое детство – в момент рождения, когда в Тодоре каждого из них опускали в огромный бассейн, наполненный тёмно-зелёной дымкой. Эта картина производила настолько впечатляющий эффект, что оставалась в памяти на протяжении всей жизни.

Старейшины называли всех людей гибридами, считая, что в них живут две сущности: азур, он же разум, и арум, он же магическая аура, определяющая, кем человек родится. Он мог быть санглом, чей вид обладал трёхкратной силой и быстрой регенерацией; блисом, способным создавать из собственных эмоций молнии; млегом, чей талант воздействовать на сознание, внушая остальным, что ему заблагорассудится, или эпримом, который касанием ладони усиливал чувства. Последних было мало, большинство не выдерживали общества и убивали себя, чтобы найти покой.

Но все они, независимо от вида, после рождения попадали в проводник. Бассейн подпитывался энергией солнца и луны и с их помощью подавлял в гибриде арума. Это была идеальная формула для жизни, стадия, где разум управлял магией, а не наоборот.

Факт, что проводник разрушен, должен был их напугать. Поначалу так и случилось. Все знали, что происходит с людьми, внутри которых арум возвышался над азуром. Они сходили с ума, а после рассыпались, подобно песку, становясь магическими предметами. А бассейн, в который их окунали после рождения, не позволял этому случиться до самой смерти.

Но мысли людей двигались дальше, и постепенно на их лицах появлялись улыбки. Они начинали воспринимать жест как извинение за смерть соратника. Раньше проводник хранился в Тодоре, вершине гор, где и жили охранявшие его старейшины. А теперь будущее буквально лежало в руках, и люди сами могли вершить судьбу, не завися от высшей силы.

– Мы передаем части проводника вам, старейшины не справились с доверенной ответственностью, – монотонно говорил Олден.

– Значит, мы новые…

– Значит, вам стоит забыть о нашем существовании, – оборвал вопрос Олден. – Больше нет старейшин, создателя или установленного порядка. Есть азур и арум внутри вас.

Слушая, люди слабо понимали, к чему вёл Олден. Вердикт звучал слишком утопично, потому они и не рискнули в это поверить. И, как оказалось, правильно. С каждой последующей минутой в разуме всплывали вопросы, строились теории и возникали прорехи в идеальном сценарии будущего.

Они быстро осознали: доверенные проводники не означали свободу, они становились отправной точкой в истории их неизбежной погибели.

– Вы не можете нас оставить, – донеслось с дальних рядов. – Мы не обладаем теми знаниями…

– Мы продолжим обучать юных гибридов, – объяснил Олден. – Но Тодор сам призовёт их, когда будет нужно, и отвергнет, когда им станет достаточно…

Олден продолжал говорить и дальше, но их взгляды устремились за его спину, в самую даль, не вершину гор, где и стоял Тодор. Но сейчас там было пусто, лишь песок и ветер, играющий с россыпью, подобно ребёнку.

Они хотели спросить ещё, узнать подробности и понять случившееся. Но Олден уже не отвечал. Он взмахнул рукой, и рядом появился пролом в воздухе, из краёв которого летели искры, словно от огня. Материя выглядела как складка протёртой мантии, откуда бил солнечный свет.

Люди осмотрелись, осознавая, что луна уже скрылась, а яркий диск ещё не показался на горизонте.

И в тот момент, когда Олден вошёл в складку и та исчезла, они поняли, что больше его не увидят. Вместе с ним исчезли старейшины, Тодор, проводник и солнце, оставляя за собой лишь отражение в небе. Лучи искрились светом, но понежиться в них уже невозможно. Это была плата за клубящуюся в руках свободу.