Пожалела? Да, наверное. Но и любовь тоже была…

Коля больше не скрывал своего положения и однажды привёл к себе домой. Катя в это время была на работе. Меня, восемнадцатилетнюю дурёху, терзало любопытство, и я поддалась искушению.

Помню, как робко переступила порог чужого дома. Внутри всё замерло. Казалось, что крадусь по вражеской территории. Нездоровый интерес и азарт пинали в пятую точку.

И тут, в прихожей, мой взгляд наткнулся на маленькие домашние тапочки, расшитые бисером. Они смотрели на меня с укором, защищая свою хозяйку.

Катя тоже была небольшого роста и носила тридцать пятый размер. Моя же нога была на размер больше, и когда Коля предложил надеть её тапочки, вдруг прозрела: «Боже, что я творю?! Ей же больно! По-настоящему… Я пытаюсь влезть в ЧУЖУЮ обувь, чужую жизнь, примерить на себя чужого мужа!

Зачем? Ведь неминуемо окажусь на её месте. Моя глупость и непреднамеренная жестокость причиняют страдание другим людям, и оно обязательно ко мне вернётся бумерангом. Коля поступит со мной точно так же: когда-нибудь предложит мои тапочки той, которая моложе и красивее…»

Мысли пронеслись, но гордыня подняла голову и приказала сердцу заткнуться: «Штэ? Ты – умная, красивая, с тобой такого никогда не произойдёт! Они – просто не пара, ты ему подходишь больше!»

Девочки, никогда не ведитесь на эту хрень. Эго вам сто один довод приведёт, почему вы правы. Но если внутри есть дискомфорт, совесть неспокойна, а сердце плачет – хватайте себя за подол юбки и бегите оттуда: из ситуации, от мужчины, из чужой жизни.

В противном случае ничего хорошего всё равно не получится. Может, какое-то время и поживёте в сказке, но она закончится, и вы останетесь у разбитого корыта, бумажного очага, кареты, превратившейся в тыкву.

Но это сейчас я такая умная, а тогда была дура дурой…

Бунько разменял трёхкомнатную квартиру родителей. Кате досталась однушка, нам – двухкомнатная «хрущевка».

Его жена согласилась-таки на развод, а тридцать первого мая мы с Колей поженились...

8. Глава 7

Конечно, не только Катя пострадала от наших отношений. Был и ещё один человек.

Всё-таки собралась с духом и написала Сидорову, что выхожу замуж за другого. Парень «слетел с катушек»: порывался сбежать на поезд, приехать домой и отговорить меня от скоропалительного брака. Подрался, когда его пытались задержать. Несколько дней «просидел на губе».

Не буду приводить текст письма, которое Лёшка написал в ответ. Грязью облил заслуженно. В каждой строчке за грубыми словами скрывалась душевная боль. Жизнь и так его не баловала. Родители расстались, когда он был маленьким. Мама второй раз вышла замуж. Отчим оказался сложным человеком, и Алёше приходилось несладко. Наверное, в моём лице он нашёл поддержку и тепло, которых ему не хватало в семье. Сожалела, что мы так некрасиво расстались. Позже Лёшка мне отомстил, но как-то некрасиво, совсем не по-мужски…

***

На размен жилья и на свадьбу из Брянска приезжал отец Николая. Роман Романович много лет работал судьёй. Терялась перед этим человеком. Высокий, с густыми тёмными волосами, прямой спиной и тяжелым, пронзительным взглядом. Казалось, он видит людей насквозь. Мурашки бежали по спине от его властного голоса.

При этом меня восхищала деловая хватка мужчины. У него была масса друзей и знакомых. Этот человек за считанные минуты мог решить любую проблему, сделав всего лишь несколько звонков.

Роман Романович стал для меня олицетворением идеального мужа и отца: защитник, добытчик, наставник и каменная стена.

Позже чуть не разбилась об эту стену. Розовые очки спали, и развод показал, как жестоко ошибалась в человеке. Точнее, видела только одну сторону, закрывая глаза на тень…