А мне-то что делать?

Возвращаться в спальню? Ну нет, меня аж передергивает от такой перспективы.

Но одно понятно точно: до утра никуда не деться — Давид наверняка будет держать ключи при себе. Надо бы предупредить Лизу, чтобы не ждала.

Я мысленно стону и хлопаю себя ладонью по лбу. Черт, телефон лежит на тумбочке, заряжается. Идти за ним я не рискну — вдруг муж там?

Минута проходит за минутой, а я так и не могу придумать, как быть.

Пригрозить Давиду полицией, если не отпустит и будет приставать? Только хуже сделаю: во-первых, полиция, скорее всего, и слушать не станет, мол, милые бранятся — только тешатся. Во-вторых, у него есть знакомые в этой сфере. Замять дело Давиду вообще никакого труда не составит. Эффект будет один: он придет в ярость, и кто его знает, что вычудит. Явно ничего хорошего.

Я тихонько встаю с постели, иду в ванную. Умываю лицо холодной водой и смотрю в зеркало на свое бледное лицо. Ну и видок…

Может, закрыться тут до утра?

Сама же отметаю эту идею. Давид снесет дверь к чертям, он у меня вспыльчивый. Что, если вернуться к дочери и притвориться, что уснула с ней? Арина лежит с краю, и чтобы дотянуться до меня, придется разбудить и ее. Да и не станет он устраивать концерт при ней.

Значит, так и сделаю.

А утром поговорим, и я буду стоять на своем столько, сколько понадобится.

Ну в самом деле, не станет ведь он держать меня в квартире силой вечно? В конце концов, садик Арины никто не отменял, и отвожу ее туда именно я — муж уезжает на работу раньше. Только вот госпожа Фортуна явно решила повернуться ко мне филейной частью: как назло, впереди выходные, а значит, никакого садика.

О-о-о….

В любом случае, других вариантов пока нет. К утру что-нибудь придумаю, а пока открываю дверь ванной комнаты, чтобы вернуться к дочери, и цепенею при виде Давида. Он стоит напротив, опираясь о стену и засунув руки в карманы домашних штанов.

— Ну что, ты подумала? — сканирует меня взглядом он.

— Ты серьезно? — вскидываю брови. — Когда мне было думать, если я только что уложила Арину? Я не пойду с тобой в спальню!

— Я хочу, чтобы ты спала со мной, — суровеет муж. — Я тебя хочу.

Мои глаза округляются до невиданных размеров, а желудок сводит от ужаса. Мне хочется закричать: «Меня?! Ага, а еще Илону. И наверняка не только ее!»

Но я осекаюсь, едва открыв рот. Смотрю на него и совсем не узнаю.

А еще... если я что и поняла за время жизни с мужем, так это то, что повышенный тон вызывает у него лишь одну реакцию: он идет на принцип и не уступает.

С ним нужно по-другому. А значит, орать нельзя, как бы ни хотелось.

Уговариваю себя: потерпи, Аня. Ты знаешь, ради чего сделаешь то, что нужно.

Собираюсь с духом и прошу:

— Давид, не трогай меня сегодня.

Специально выделяю последнее слово. Пусть думает, что речь только о текущей ночи.

— Дай мне немного времени. Я так не могу, понимаешь? Пожалуйста!

Муж сводит брови к переносице, упрямо поджимает губы. Неужели действительно не видит проблемы? У меня в голове не укладывается, как можно быть настолько черствым и эгоистичным.

— Попробуй меня понять, разве это так сложно? Как бы ты чувствовал себя на моем месте, узнай о таком в годовщину нашей свадьбы?

Его лицо все еще абсолютно непроницаемо.

— Давид, ты сделал мне очень, очень больно! — хриплю я. — Если ты хоть чуть-чуть, хоть самую чуточку меня любишь, позволь эту ночь провести в гостевой спальне. Мне нужно прийти в себя.

Я страдальчески морщусь, прикрываю веки и всхлипываю, прижимая руки к груди.

— Неужели я так многого прошу?

Глаза влажнеют сами собой, мне даже притворяться не приходится. Несколько секунд, и вот первая слезинка катится по щеке. А за ней вторая.