Бриэль

Утро наступило как тяжёлая тень, опустившаяся на мою грудь и не дающая дышать. Я проснулась, и первым ощущением была резкая, тупая боль, от которой хотелось закричать. Антонио уже спустился вниз, поэтому мне удалось спокойно принять душ и собраться. Подходить к зеркалу ужасно не хотелось, но как только я сделала, то издала вздох ужаса. Синяки на шее, на скулах окунали во вчерашний вечер, руки пульсировали и ныли так, что проскользнула мысль показаться врачу.

Я замазывала синяки на лице тоном, пытаясь забыть всё то, что происходило, каждое движение заставляло зажмуриться. Через время мне это удалось, наложив несколько слоев макияжа. Время стало поторапливать, и я решаюсь надеть водолазку, чтобы скрыть всё остальное.

Собрав все необходимые вещи, направилась к лестнице. Спускаясь вниз, лишь выдыхаю и думаю о том, чтобы он проснулся в хорошем настроении и всё прошло нормально.

За завтраком всё казалось таким же обычным, но в воздухе висело напряжение, словно мы оба знали, что ночь оставила после себя шрамы, которых нельзя просто так стереть. Он сидел напротив меня, глаза, слегка потускневшие от вчерашнего, но в них было что-то иное – смесь вины и напряжения. Или мне хотелось верить в то, что ему стыдно.

– Бриэль, – начал он тихо, не отрывая взгляда от тарелки, – прости меня… Я… Вчера всё вышло из-под контроля. Это был алкоголь, я не хотел… Не хотел причинять тебе боль. Ты же знаешь, милая, если бы ты вела себя как подобает, то всего этого не случилось бы.

Голос дрожал, будто он сам не верил в свои слова. Он вытирал ладони о салфетку, словно пытаясь избавиться от невидимой тяжести.

Я молчала, глядя на него сквозь темные ресницы.

Антонио потянулся ко мне через стол, аккуратно взяв руку в свою – пальцы были теплыми, но ощущался холод внутри себя.

– Дай мне шанс всё исправить, – прошептал он. – Я люблю тебя, и больше такого не повторится.

Я хотела отвернуться, отказаться, закрыть дверь перед ним, но внутри меня сидел страх – страх, что хуже будет, если я скажу «нет». Поэтому просто кивнула и позволила сжать мою ладонь. А после лишь чуть улыбнулась, что заставило его поверить в то, что просто соглашаюсь и подтверждаю его слова.

Когда мы закончили завтрак, он настоял проводить меня на работу. Не просто довезти – он захотел пройти со мной до самого входа, будто боялся отпустить меня. Но я понимала, что это нужно лишь для того, чтобы не сказала лишнего.

После завтрака мы направились в гараж. Дорога до больницы занимала не больше получаса, но в компании Антонио они казались вдвое больше. Он шутил тихо, будто пытаясь вернуть утраченное тепло. Войдя в здание, он крепко обнял меня так, чтобы все вокруг видели – он хотел показать, что я его, и никто не вправе этого изменить.

Я позволила и просто ждала, когда он уже покинет здание.

Стоя в холле офиса, наблюдала, как Антонио удаляется к своей машине. Его спина была прямой, походка уверенной, как будто он только что сделал нечто великое. Он даже обернулся на прощание и махнул мне рукой, подарив ту самую улыбку, которую видела только на людях. Я кивнула, снова надела на себя маску, стиснула зубы и дождалась, пока он не скроется за углом.

И только тогда позволила себе выдохнуть.

Боль в руках пульсировала сильнее, чем утром. Как будто кости внутри не просто ныли – они выворачивались, растягивались, кричали. Я знала, что это не просто синяки. Не могла быть просто болью от грубого прикосновения. Это было что-то большее. Глубже.

Я не пошла сразу в кабинет. Вместо этого – повернула в сторону лифта и нажала на кнопку третьего этажа, где находилась внутренняя клиника при компании. Туда редко кто заглядывал без острой необходимости, особенно в первой половине дня.