А когда они стабилизировались, в искрящихся овальных проемах канцелиар увидел… личей.

– Леди Таннад, на помощь пришли бессмертные, – сообщил он, не веря своим же словам и глазам.

На этот раз молчание было куда более долгим. То ли комендант не поверила ему, то ли обдумывала, что могло бы означать такое внезапное появление личей на передовой.

– Сколько их? – наконец, спрашивает она.

– Одиннадцать, – присмотревшись к аурам, Милех не может удержаться от удивленного возгласа даже в собственных мыслях, – Суртаз великий, неужели Совет Древних пришел на помощь?!

– С чего такой вывод? – в голосе коменданта слышится тревога.

– Я никогда не видел настолько могущественных магов.

Это неправда. Одного все-таки видел. Давным-давно. Но об этом в ментальной беседе комендант предпочел не говорить.

Не являясь ни слепцом, ни дураком, он успел заметить изменения в поведении, настроении и ауре Алонта. К нему возвращались силы. Милех не знал, что на это повлияло, но был скорее рад этому, чем нет. И потому хоть и пытался оспорить идею эвакуации, но не слишком настаивал – у его коменданта явно были свои планы. И канцелиару, которому в них не нашлось места, оставалось лишь надеяться, что оставшийся на заставе в одиночестве Алонт не погибнет. Все-таки, Милех был уже слишком стар, чтобы заводить новых друзей.

За этими размышлениями канцелиар пропустил смысл слов, произнесенных леди Таннад.

– Простите, комендант, я отвлекся. Повторите, что вы сказали.

– Я сказала, что их прибытие, пожалуй, хороший знак. Но лично я бы не слишком на них рассчитывала.

– Я понял вас.

– Наблюдайте. Если потребуют содействия – окажите в рамках разумного.

– Если честно, не думаю, что им нужна моя помощь, – с сомнением протянул Милех, продолжая наблюдать за личами.

– В каком смысле?

– Они… движутся в сторону бледных.

– Ясно, тогда просто наблюдайте.

Комендант прервала мыслесвязь, но канцелиар даже не сразу это заметил.

Испытывая робкую радость, он завороженно наблюдал за тем, как как безмолвные фигуры в темных мантиях растянулись широкой цепью и двинулись прочь – туда, где кишмя кишели бледные твари, до поры скрытые от человеческих глаз.

– Славься, Суртаз, защитник живых и повелитель мертвых… – опомнившись, Милех забормотал благодарственную молитву Первому Некроманту. Ведь чем еще, как не его вмешательством, можно было объяснить появление настолько могущественных личей – причем сразу в таком количестве?

И все же, едва уловимое ощущение неправильности происходящего отравляло радость канцелиара. Присмотревшись, он заметил, что у всех одиннадцати личей одинаковые ауры. Цвета холодной зелени.

***

За прошедшие три дня Мэб успел возненавидеть семейную библиотеку сильнее, чем за все предыдущие тридцать лет своей жизни. Хотя бы потому, что в прошлом был в ней нечастым гостем. Теперь же смутное, непонятное, необъяснимое желание найти… что-то… заставляло его раз за разом перебирать древние свитки в надежде, что когда искомая вещь попадется на глаза – он ее узнает.

Вот только пока все было без толку. То, что Мэб мог разобрать – было не тем, что он искал. А остальное – не то чтобы понять, даже прочитать не мог. Незнакомые руны, витеватый почерк, поблекшие чернила, плохой пергамент – тысяча и одна причина мешали его поискам.

И когда Шиз увели на казнь, а Линс заперлась в их комнате, не желая никого видеть, некромант не придумал ничего лучше, как опять пойти в библиотеку. И там, находясь в одиночестве среди свитков и книг, он обнаружил, что забыл кое-что сделать.

Он не отдал Шиз костяную рукоять ее ножа, которая каким-то чудом вдруг очутилась у Мэл. Сестренка в своей привычной манере отшутилась от вопросов о том, как она вообще умудрилась стащить орудие убийства из-под носа сразу нескольких личей. Впрочем, Мэб не слишком настаивал, у всех свои секреты. Но как он мог забыть отдать его Шиз – просто не понимал. Причем дважды. Один раз – когда зашел к ней в комнату. Второй – во время прощания. Специально же держал при себе, помня, как она дорожила этим ножом.