– Прямо сейчас мы вынуждены, мы должны умереть, – сказал он. – Нет никакого способа избежать этого для всех в этой комнате, кроме меня. Я знаю, что буду жить пятьсот, тысячу, десять тысяч лет. Я не вижу конца своей жизни, но есть так много людей, которых, похоже, не волнует то, что они становятся старше. Их не волнует тот факт, что у нас есть реальный шанс обратить старение вспять и жить вечно. И это поражает мой разум. Я могу выступить с речью перед тремя сотнями людей. Может быть, один из них поймет, и в его голове мелькнет мысль: «Наверное, это мог бы быть я».

Нил искренне недоумевает, почему большинство людей не ищут вечной жизни. Он считает, что причиной скептического отношения к этой идее являются шарлатаны в прошлом и скептики в настоящем.

– Давление со стороны сверстников и общество, кажется, поддерживают это, как бы говоря: «О нет, ты не можешь этого сделать, это нехорошо, это неправильно» – по какой бы то ни было причине, – заметил он. – Я думаю, отчасти это связано с прошлым негативным опытом: например, сто лет назад вы легко могли бы встретить продавцов змеиного масла, которые говорили, что если принять этот эликсир, то он подарит вам бодрость и молодость. Они продавали людям змеиное масло, а затем те уходили из жизни. Вы бы, наверное, тоже умерли от этого. Поэтому всегда есть опасение, что и сейчас люди сделают что-то такое, за что будут осуждены окружением, окажутся под давлением сверстников. Над ними будут смеяться, потому что они принимают эликсир, который в теории может сделать их бессмертными. В противовес этому окружающие говорят: «Ты не должен думать о вечной жизни. Вместо этого ты должен делать то-то, то-то и то-то. Это важнее, чем то, что лично ты проживешь тысячу лет». Но все же, если хорошие люди будут жить пятьсот, тысячу, десять тысяч лет, они смогут изменить эту планету, смогут сделать ее чище, лучше. И это действительно то, чего мы хотим. Создать рай на земле и не покидать его.

Разочарование Вандери в отношении тех, кто не выбрал путь бессмертия, также вызвано тем, что он не смог спасти близких ему людей. Он попал в мир имморталистов в возрасте около тридцати лет, когда у него диагностировали болезнь, которая, как ему сказали, должна была его убить. Он предпочитает не раскрывать диагноз и не говорить о самой болезни. Но именно тогда он начал изучать крионику – технологию заморозки и сохранения тела, для того чтобы оживить его в будущем. Нил проводил исследования не только для себя, но и для своего отца, который родился в 1917 году и «видел больше лошадей, чем автомобилей». Уверенный в правильности своих идей, он попытался убедить своего отца согласиться на крионирование. Но Вандери сказал, что по отношению к нему, пятому из семи детей в семье, «жюри было предвзято», и ни его отец, ни мать не согласились на сохранение своих тел.

Впервые я заметил в нем не оптимизм, а печаль, которая и побудила Вандери искать бессмертие. Нил сказал мне, что, если бы у него была машина времени, то он вернулся бы назад и попытался снова убедить своих родителей, и на этот раз спас бы их от смерти.

Это важный мотивирующий фактор для всех имморталистов. В беседах со мной и в публичных заявлениях наиболее известных искателей вечной жизни желание бесконечного существования связывается с тем, что на определенном этапе им пришлось столкнуться с собственной смертностью – либо они сами пережили болезнь или оказались под угрозой смерти, либо потому, что им пришлось столкнуться со смертью близкого человека. Для таких имморталистов, как Вандери, смерть – это трагическая и ненужная трата времени, и даже если он не смог спасти своих родителей, он был полон решимости спасти самого себя.