Хитро улыбаясь, Лина уселась в кресло напротив, а я, уже не пытаясь отказываться, взял булочку, надкусил её и отхлебнул чая.

– Про сахар—то я и забыла! – тут же спохватилась Лина. – Много тебе?

– Я без сахара пью!

– Ну, и я, тогда, без сахара попью.

В беседу вторглась, о чём—то до этого перешёптывающаяся с сестрой, Нина Васильевна.

– Лина вчера весь вечер эти булочки стряпала. Специально к нынешнему дню. Удивить хотела.

– Мама, ну не надо! – покраснела Лина.

– А у вас какие планы на сегодня? – поинтересовалась Нина Васильевна.

– Мы собирались ко мне поехать. Сегодня же праздник. Вот, немного посидим.

– Лина спиртное не пьёт. Вы для неё обязательно сок купите.

– Ну, мама, опять ты за старое!

– Купим сок, конечно.

– И смотрите, чтобы там нормально было! Безо всякого…

– Мама постоянно себя и других накручивает, и всяческие ужасы рисует! – пояснила Лина.

– Ужасы? Да погляди сколько вокруг бандитов разных! Месяц назад у двоюродной сестры жениха Семёновой на улице сумочку из рук вырвали.

– О! Началось! – Лина закатила глаза.

– Нин, давай, ты позже это расскажешь, – попросила Нину Васильевну сестра, а девочки тихонько прыснули в ладошки.

– Не, у меня люди приличные собираются. Учились вместе, я их давно знаю. Всё в порядке будет. Я Лину потом обратно к подъезду приведу, не беспокойтесь, пожалуйста.

Нина Васильевна замолчала, но я видел, моя фраза успокоила её недостаточно.

Съев два пирожка, я взял кусок дыни, оказавшийся пресным. Сделав усилие, я дохрумкал его и положил корочку на тарелку. После отпил несколько мелких глоточков из чашки с чаем. Лина, не отрывая от меня глаз, улыбаясь, последовала моему примеру.

Когда с угощением закончили, я поднялся:

– Давай, я приберу.

– Да не беспокойся ты, я бы и сама справилась.

– Мелочи, Лин. Мне не сложно.

Прихватив тарелочки, я унёс на кухню часть грязной посуды.

– Сергей, Вы не испугались, что у нас беспорядок жуткий? – снова вступила в разговор Нина Васильевна.

– Хм, я и внимания не обратил.

– А мы целое лето ремонтом занимались. Большую комнату почти сделали. Надо полы ещё в гостиной выкрасить. Да в спальне обои поклеить. Пособить, жалко, некому нам с ней. Папа её ни единожды не пришёл, зря на него надеялись.

– Мама, я сразу предупреждала, – он не станет ничего делать. Вы только пересечётесь, мгновенно ругаться затеваете. Как кошка с собакой.

– У Алика новая семья, с какой стати он сюда пойдёт? – вставила Инесса Васильевна, кладя на пианино ноты, которые до этого показывала девочкам.

– А мог бы и прийти, хоть вешалку прибить! Не развалился б! Да он всегда так, никогда ничего хорошего нам не делал!

Нина Васильевна сызнова начинала горячиться.

У меня возникла небезосновательная мысль, что если дело пойдёт в нужном направлении и далее, то вскоре им будет на кого рассчитывать, заканчивая ремонт.

– Мам, ну мы поехали тогда?

– Лина, давай я тебе кофточку новую покажу. Она в спальне. Пойдём.

И они вышли в соседнюю комнату, прикрыв за собой двери. Через пару минут оттуда донеслось возмущённое хныканье Лины:

– Да знаю я всё! Ты уже тысячу раз говорила! Сколько можно—то?

И раскрасневшаяся Лина выскочила к нам. Она подбежала к трельяжу, взяла стоявший на нём миниатюрный флакончик духов, брызнула себе на шею, за ухо и на запястье левой руки. Я уловил терпкий, обволакивающий аромат жасмина.

– Ну вот, – заявила Лина, крутнувшись перед зеркалом, – я готова!

Мы прошли в коридор и стали собираться, а Нина Васильевна, стоя в проёме двери, наблюдала за тем, как я подавал Лине плащ.

Попрощавшись с женщинами, я взял Лину за руку, и мы вышли на лестничную площадку.