– На вот, – встрепенувшись, подобно отошедшей от зимовки птице, Чжи Маолун вложил в руку боцмана увесистый мешочек с деньгами. – Схороните друга…

– Да, иди ты!.. – послышался рык из-за спины. (Это молодой паренёк едва не бросил тряпкой в своего капитана. Но юнгу в два счёта скрутили и увели с палубы.)

– Бунта нам ещё не хватало, – с тяжестью в сердце проговорил боцман.

Ответственного за техническое состояние и порядок боцмана звали Магнусом. По происхождению он был коренастым датчанином, на вид лет сорока пяти. Носил жилет, синие брюки и в тон им жакет с металлическими пуговицами. Он ловко плёл из своей рыжей бороды косицу, а голову прикрывал колпаком. (Это вызывало у Чжи Маолуна улыбку.) Сильной стороной было то, что команда его уважала. (И тут в принципе было за что: Магнус не любил насилие. Он строжил команду по совести, не взыскивал за внешиний вид, понимая – ни каждый может позволить себе форму. Однако, требований у морского волка было не мало. И первым из них – знание морского дела.)

Магнусу было жаль капитана. (Боцман ни разу не видел речных гулей, но по звукам, которые слышали все, понимал – случилось непоправимое. Вот только как поддержать господина Чжи, он не знал.) Не желая больших проблем, Магнус разогнал команду по делам. И строго цикнув, велел не трепать языками.

***

Самого Чжи Маолуна бунт не пугал. В эту минуту все его мысли были о Фу Биюй. От этого белые стены Атры, маячившие вдали, радости не добавляли. (Город был близко. Из-за укреплений виднелись дворцовые купола. До слуха доносилась музыка, обоняние улавливало запахи уличной пищи.)

«Я снова прошёл этот путь», — подумал капитан, чувствуя, как сжимается сердце.

Когда-то господин Чжи полагал, что квинтэссенция счастья – быть богатым, имеющим все блага мира. Но сейчас, разрешив девушке покинуть корабль в компании Небесного Чиновника, он чувствовал себя отвратно.

Подобного капитан ранее не испытывал. Хотя он видел не мало прекрасных дам. А фантазия, пробужденная чем-то человеческим, ещё не умершим за столько лет, рисовала картины из прошлого:

Витиеватая лестница была крепкой, устланой дорогими коврами. Её перилла украшала искусная резьба. Широкие ступени вели в светлую комнату, охраняемую дюжиной черных солдат. Внутри находилась роскошная мебель, обитая белоснежной шелковой тканью, а по периметру стояли золотые клети. В них сидели утопленницы, одетые в свадебные наряды. Их окружала роскошь, но внешний вид девиц был драгоценнее всего — лица имели здоровый румянец, вот только кожа была такой ровной и гладкой, что казалась фарфоровой, алые губки были пухлыми и влажными, ресницы трепетали, подобно крылышкам бабочки. И любой, хоть раз взглянувший на Призрачных Невест, потерял бы покой от желания.

…Любой, но не Чжи Маолун.

После восхождения на Цинъян в звании капитана, мужчину перестали тревожить мирские заботы. В основу легла простота. Он потерял интерес к плотскому на многие сотни лет.

«Так чего ж теперь пульс скачет?» – спрашивал он Небо, глядя в безмятежную высь.

– Это любовь, – отвечало ему сердце голосом той старухи.

***

К вечеру, когда марево спало, и береговая линия оказалась совсем близко, Чжи Маолун отдал последние распоряжения. И лишь после добавил:

– Мы прибываем в порт. Вы получите жалование в двойном размере. Спасибо за проделанный труд.

Не ожидая такой щедрости, моряки спешно занялись своими делами. А господин Чжи, почесав переносицу, стал продумывать путь в Ляонин.

«Умиратворённая Ляо, значит», – размышлял он. – «Если память не подводит – это самая густонаселённая провинция в том регионе. И управляет ею Тан Ичэнь