– Я помню – он тоже человек?! – с издевкой в голосе произнесла она, обхватила себя руками. – И у него есть слабости? Например, в виде милой брюнеточки?

– Вирая здесь ни при чем. Не приплетай ребенка.

– Это она-то ребенок? – почти рассмеялась она. – Этот ребенок меня опоил и подложил под Бена. – Лучший способ защиты – нападение? – К тому же, кажется, она многим сведуща в подобных делах. В любом случае, опыта у нее значительно больше моего. Так что я не понимаю, как можно относиться к ней, как к невинному ребенку?!

– Ревнуешь?

Аэтель хотела огрызнуться лишь услышав этот вопрос. Но сдержалась. Она не понимала человека, сидевшего в кресле, его эмоций. Не понимала к чему вообще этот разговор. И не стала рисковать с резким ответом. Возможно, из него выйдет невольный союзник? Если ему не нравится такое положение дел, то Освин может вмешаться, отправив ее подальше отсюда. Скоро она не сможет скрывать свою беременность. И к этому моменту нужно придумать выход. Поэтому Аэтель сдержалась – не стоило заводить себе врага. Вместо этого она присела на край кровати и тихонько вздохнула. Девушка чувствовала, как весь запал исчез, оставив после себя усталость. Ей захотелось высказаться. Хоть кому-то. И она негромко признала:

– Ревную. Не смогу я делить его с кем-то! Иначе просто возненавижу.

– Все настолько серьезно? – как бы сам себя спросил он. И замолчал явно что-то обдумывая.

Похоже, он и не злился. И девушка решила воспользоваться случаем и извиниться за прошлый раз.

– Макс, помнишь… – она запнулась, не решаясь напоминать о сестре. Но чувствовала, что должна извиниться сейчас. – В тот раз в дилижансе я накричала на тебя. Ты заговорил о тетушке, и я вспылила. Извини. Мне не следовало говорить гадости. Даже если б не узнала о том, что случилось с твоей сестрой, мне не следовало так говорить. Извини.

– Велена… – протянул он. Хмыкнул. – Это произошло уже три года назад. Все в порядке.

Но девушка не согласилась:

– Какая разница три года или три месяца?! Потерять родных это тяжело и очень больно. И это не в "порядке". Эту боль ты несешь в себе, она все равно время от времени дает о себе знать!

– Хочешь пожалеть меня?

– Я тоже знаю, что такое боль утраты. Почему я не могу сопереживать тебе?

– Потому что мне это не нужно. – Мужчина сменил положение в кресле, уперев руку на подлокотник и положив на ладонь голову. Он с непонятным интересом смотрел на нее. – Но ты можешь пожалеть Бена.

– По-почему?

Аэтель услышала его усмешку из темноты.

– Он не рассказал… Так и думал.

И замолчал. Девушка чувствовала, что мужчина смотрит на нее, изучает. Для чего он все это говорит? Киневард тоже потерял кого-то близкого? И в памяти вспомнились слова, что Бен произносил в бреду. Возможно ли, что Освин говорил об этом?

– Что случилось с ним? – не выдержав спросила она, так и не дождавшись хоть каких-то пояснений от Макса.

– Я потерял сестру, он – невесту. – И после паузы добавил. – Ты похожа на нее. И в то же время, вы такие разные…

Похожи?

Аэтель отвернулась от Макса, не желая, чтобы он читал ее.

Дорика сжала покрывало в кулак. У Бена была невеста. Насколько сильно он ее любил? Ведь ее он звал в бреду. Свою невесту целовал в тот день с таким отчаянием, не желая выпускать из рук. Ее боялся потерять вновь. Он все еще страдает от ее потери? Возможно ли, что лишь сходство с умершей женщиной, связывает их?

Тогда Бенедикт никогда не ответит на ее чувства взаимностью? И все что было между ними лишь отголоски былой любви.

– Расскажи мне. – Голос не слушался, и из горла донесся лишь шепот. Она посмотрела на мужчину. – Пожалуйста. Я хочу знать, что случилось.