– Давай встретимся завтра, – попросил Алексей.

– Не уверена, – покачала головой Виктория, продолжая высматривать машину.

– К чёрту эти игры, Вик! Давай на чистоту. Я тебя люблю. Я тебя искал. Я с ума сходил, не понимая, куда ты делась. Я не хочу, чтобы ты сейчас уезжала.

– Друг, – съязвила Пятницкая, посмотрев Смолину прямо в глаза.

– Я перед тобой как голый.

– Мне тоже холодно.

– Так пойдём в номер.

– Я не готова, Лёш… обсуждать такие темы сейчас.

– Да мне тоже всё это как снег на голову.

– Так не торопи события.

– Не могу. Я уже дважды тебя терял. Если не трижды.

– Тогда доверься судьбе, видишь, как она к тебе благосклонна вновь и вновь. Я теряла и побольше твоего. Не торопи меня.

– Я куплю тебе билет до Женевы, пришлю ссылку потом. И буду ждать тебя до последней минуты у самолёта. Приезжай! Я очень этого хочу. У тебя же есть Шенген, да? Паспорт тот же?

– Угу, – кивнула Вика на все вопросы разом, ободряюще хлопнула Смолина по плечу и поднесла к уху зазвонивший мобильник: – Где вы? Моргните фарами. Ага, вижу. Иду!

Пятницкая побежала вниз по лестнице, почти как Золушка, только туфельки остались при ней. А Алексей остался стоять один на ветру.

Вика смотрела в окно. Виктор специально выбрал квартиру с завораживающим видом на Москву-реку, что добавило к её стоимости лишние нули. А теперь прекрасная панорама была обезображена частоколом трёх высоток, воткнутых между их домом и рекой. Но в просветах всё равно было видно, как вода блестит под полной луной.

Вика отвернулась и пошла настраивать телефон под себя: завела новую электронную почту, зарегистрировала учётную запись, отключила аппарат от всех облачных сервисов. Ей надо было хоть чем-то заняться, чтобы не думать об Алексее Смолине. Об Алёшке. Алёшеньке. В памяти так и всплывали его признания и былые идиллические картины совместного бытия. Но совесть ещё не позволяла предать мужа. И Пятницкая находила всё новые и новые пустяковые дела, лишь бы не бродить бесцельно по квартире абсолютно огорошенной нежданными и шокирующими мыслями.

Утро было прохладным. Пятницкая сидела на узкой скамеечке и смотрела на хмурое небо. Хвойные шапки огромных сосен заслоняли его почти полностью. Сосны были такие большие, что Вика чувствовала себя возле них малюсенькой девочкой.

Он подошёл тихо. Впрочем, как всегда.

– Чаю тебе принёс. Зябко нынче.

– Спасибо, Иваныч, – благодарно отозвалась Вика и забрала железную кружку из рук низенького худого старичка в телогрейке нараспашку и в чёрной бейсболке набекрень.

– Ну, оставишь здесь потом.

– Постой!

– Чё?

– Забирай насовсем, – сказала Вика, протягивая старику чёрную сапёрную лопатку.

– Да ну?! Больше не придёшь, что ли?

– Может.

– Э-хе… – только и прокряхтел Иваныч, забрал подарок и бойко зашагал к себе в бытовку, стоящую чуть поодаль от могилы Виктора Поспелова.

– Не приду, – прошептала Вика чёрному камню. – Смысла больше нет. Осталась лишь привычка. Да и твоим костям это вряд ли нужно.

Чашка приятно грела руки, а тёплый чай, казалось, добрался до глубины души. Стало хорошо.

Иваныч больше к ней не вышел, хоть Пятницкая и просидела ещё час неизвестно чего выжидая.

Кладбищенская калитка противно скрипнула на ветру, будто проклятье бросила вслед Вике. Тут же зазвонил телефон. Это было непривычно и неприятно, словно кто-то незваный ворвался в её личное пространство.

Она знала этот номер наизусть. Помедлив, сняла трубку, прятаться теперь было бессмысленно:

– Алло.

– Привет, – осторожно сказала Мария Новикова.

– Привет, Маш.

– В мессенджере появилось сообщение, что ты присоединилась к пользователям. Я решила не гадать: ты не ты – и позвонила.