– Вот дурак! – не выдержав, засмеялась Вика, прикрывая набитый рот рукой.

– Я про пробку за окном. Арбат встал.

– Ага.

– Ну ладно, ладно, признаюсь. Я готов на всё, чтобы ты снова улыбалась.

– Зачем?

– Твоя милая полуулыбка раздражает. Она ненастоящая.

– Зачем? – настойчиво повторила Вика.

Ей захотелось уйти. Алексей это явно заметил, но вида не подал.

– Ты на грани. Тебе плохо.

– Ошибаешься. Я давно за гранью. Это тебе плохо, не мне.

– Я переживаю за тебя.

– Почему?

– Хочу, чтобы ты жила долго и счастливо.

– О, ты боишься, что я что-то сделаю с собой?

– Да.

– Нет повода для переживаний. Моя смерть слишком бессмысленна.

Алексей недоумённо посмотрел на Вику.

– Прошло два с половиной года. Если бы я стремилась умереть, меня бы уже не было.

– И всё же полетели со мной, а? В Лозанне сейчас солнце, деревья цветут. Развеешься. И мне будет приятно.

– Насколько приятно, Лёш?

– Я твой друг, Вика. Я тот, кому ты жизнь спасла. У меня есть право заботиться о тебе, не отвечая на дурацкие вопросы. Ты будешь ещё есть?

– Нет.

– Тогда пойдём в номер.

– Очень по-дружески, – саркастически заметила Пятницкая.

Волна возмущения захлестнула её, ударила от низа живота в горло и сковала лёгкие.

– Хочу, чтобы ты расслабилась.

– Оригинальный заход, – наконец выдохнула Вика, осознавая, что это не возмущение, а страх.

Вот так номер… Где-то глубоко внутри себя она всё ещё хранила тёплые чувства к Смолину. Как же она могла так предать Виктора?! Как?! Как?

– Наденешь свои треники, налью тебе в чашку вина, залезешь с ногами на диван, обнимешь подушку. Ты же так любишь?

– В большой бокал… – тихо поправила его Пятницкая.

– В бокал. Пойдём? Найду бокал.

– Зачем, Лёш?

– Просто так…

Смолин неотрывно смотрел на Пятницкую. А она – на него. Ей хотелось оставаться в реальности, здесь и сейчас, в этом текущем моменте. Меньше всего на свете Вика желала вернуться опять к своим мыслям: они очень пугали, а ей надо было забыться.

– Закажи мне ещё вина.

– Конечно, – согласился Смолин, прекратив наступление.

– Не пойдём никуда. Лучше рассказывай про машинные реки, – предложила Вика и выдавила полуулыбку.

– Хорошо.

– И переодеваться не пойду. Поеду так. Выкинешь потом ту одежду.

– Сохраню на память.

– Фетишист.

Смолин глупо улыбнулся, о чём-то подумав, а потом шумно выдохнул и решился сказать:

– Купил тебе телефон. И повезло твой номер купить. Оказался не занят. Только давай без «зачем», ладно?

Пятницкую начало мутить. Она поджала губы.

– Плохо? – пристально поглядел на неё Алексей.

Виктория кивнула и, припоминая советы мужа, без слов поднялась и пошла в туалет, чтобы опустошить желудок.

Вернувшись, Пятницкая молча придвинула новый телефон к себе. Алексей был прав: настала пора возвращаться в реальную жизнь. Она уже и так взяла всё что можно от одиночества.

– И это возьми… – ещё больше осмелел Смолин, двигая к ней конверт, явно с деньгами.

Вика пробуравила его взглядом, который он не мог верно истолковать.

– Раньше ты была смелее.

– Я не была замужем.

– И сейчас, – напомнил ей Алексей.

Взгляд Пятницкой упал на чёрную рисинку, которую она случайно уронила на белую скатерть. Виктория демонстративно подняла её двумя пальцами, не боясь запачкаться, и кинула в тарелку. После взяла в руки телефон и начала устанавливать приложение, чтобы вызвать такси.

– Я провожу тебя, – спокойно сказал Смолин.

Она отрицательно помотала головой.

– Не хочешь, чтобы я знал, где ты живёшь?

– Не хочу, – подтвердила Виктория.

– Хорошо. Тогда деньги возьми, а я провожу тебя до машины.

– Ладно.

Холодный ветер дул с реки и морозил ноги в туфлях. Вика взглядом искала в темноте нужное такси, не спеша спускаться вниз по лестнице на мостовую. Здесь хоть колонны здания гасили часть неласковых порывов.