Потом они сидели в кафе на улице, пили кто чай, кто кофе и ждали, когда Сергей Петрович успокоится и придет в себя от нервного перенапряжения, которое на него напало.

– Доча! – рассказывал он очень тихо, как бы интимно. – На меня, прям, что-то нашло! Я не мог остановиться! Слезы сами лились без остановки! Что это было?

– Папочка. Здесь у людей часто именно так случается. Это наши Души чистятся! У меня тоже было, правда, не так долго. Но это хорошо.

– А ты знаешь! Мне это было просто необходимо, оказывается! Я теперь уверен, что Бог на Небе есть! Как будто он со мной поговорил и успокоил! Мне стало так даже спокойнее жить дальше и не бояться смерти…

Клиника, куда на следующий день приехали Сергей Петрович, Юля и Генрих, мальчик Юли, была огромная. Это суперсовременное чудо архитектурной мысли, сплошь из стекла и бетона, красиво рисовалось на голубом, солнечном, мартовском небе Тель-Авива. Большой, высотой в несколько этажей, вестибюль, посреди которого, прямо в воздухе подвесной мост соединял этажи и лифты вызывал уважение и восхищение.

– Ой! Доча! Смотри как у них все помпезно и объемно! – Сергей Петрович покачал головой. – Еще бы цены сделали приемлемыми, было бы на много лучше! Но, это же все надо на что-то содержать?! Думаю, что мы вряд ли их осилим!

На лифте добрались на нужный этаж, где их удивила мед. сестра, говорящая по-русски. Все было чисто, красиво, бело и стерильно, как и должно быть в мед. учреждении. Облупленных стен, как в амбулатории в их деревне, где у мамы дача, не было. Потом провели в кабинет к врачу, которая оказалась еврейской женщиной среднего возраста. Звали ее Ириной, и она тоже была «русской» по фамилии Корхина.

– Они что, все тут «наши» или встречаются и настоящие евреи? – шепнул Сергей Петрович дочери. – А кабинет у нее нехилый! Смотри, чего делается? Весь набит приборами, не то, что у нас. У нашего врача, типа Владимира Ивановича, кроме фонендоскопа больше ничего нет, а для сдачи анализов надо еще поездить по лабораториям. А тут все на месте.

Ирина молча перечитала всю папку «Дело», с «ну, очень дорогими бумагами», раскладывая их перед собой, совсем как Сергей у себя в кабинете, почитала все «отказные» бумаги и приступила к осмотру.

Сергея Петровича сестричка уложила за шторку на УЗИ сердца, и врачиха приступила к устному «опроснику». Тема звучала та же. Когда все началось? С чего все началось? А когда он стал рассказывать про грипп, то ли птичий, то ли свинячий, она не поверила:

– Я посмотрела ваши документы. Не может быть, чтобы за три месяца ваше сердце совершило такой скачек! Наверняка оно и раньше у вас болело, но вы не обращались к врачам.

– Но, там же все написано! – возмутился Сергей Петрович. – В январе я прибыл в санаторий Воронежа и там, в «Деле», есть кардиограмма. Все было хорошо. А уже 10 мая меня увезла «скорая» с полным отеком легкого и температурой за сорок! Через четыре месяца! А друг мой сгорел за три дня! Умер, бедный! Я все-таки, уверен, что это осложнение от гриппа. Уверен.

– Это уже не имеет значения. Все ваши диагнозы я подтверждаю и могу предложить только одно. Трансплантацию. Кстати. У нас не имеет значения, каков возраст у оперируемого. В ваши годы мы готовы вас оперировать. Нет проблем! Операция у нас платная. Вы в курсе. Плюс предоперационный период, плюс послеоперационный, плюс реабилитация. Итого все вместе обойдется вам в сто семьдесят тысяч долларов. Ну, может быть еще какие-то незначительные расходы…

Сергей Петрович чуть не упал с лежака, на котором лежал! У него не было таких денег! Даже если они с Аней продадут свое ДЕЛО, всё, целиком, вряд ли наберется такая сумма, хотя в свое время они вложили в него на много больше, но это когда было! Да и продать сейчас просто нереально! Из-за американских санкций на Россию цены упали, точнее даже рухнули, денег ни у кого нет и покупателей, поэтому, тоже. Сейчас вся страна в блокаде, как Ленинград в сорок втором. Хотя это и называют санкциями, но на самом деле, весь мир воюет, кровью залит, кредитов вообще не дают, или дают под сумасшедшие проценты, которые никогда не отдать и где взять такие деньги?