Попросил сумку-кошелёк, вжикнул молнией (похоже, сильно удивив окружающих). Документы у меня в герметичном полиэтиленовом пакетике вместе с грамотой, найденной у трупа. Грамоту я сложил так, что только сургучная печать наружу торчит. Паспорт и права старосту вряд ли заинтересуют, а во, местная грамота пригодилась.

– Сами развернёте? – спросил я, протягивая документ так, чтобы печать сразу разглядели.

Никогда не видел, чтобы человек так стремительно краснел, а затем бледнел. Глаза у старосты вылезли из орбит, он вцепился в печать взглядом, даже не делая попытки взять бумагу в руки. Лысый Асбранд выглядел не лучше, как и брюхатый дядька с копной седых волос, имени которого я так и не узнал.

Я с тревогой наблюдал за непонятными реакциями местных вождей. Что это они? Такое ощущение, что вместо грамоты я им пулемёт показал или карманного слона. В любом случае рыпаться поздно – если что-то пошло не так, живым мне отсюда не выйти. А если и прорвусь на улицу, я не супермен, чтобы через пятиметровый частокол прыгать.

– Э-э-э… – выдал, наконец, староста. – Что же это вы… Кхм… Так сказать… Совсем… Это…

Он окончательно потерял мысль и стушевался.

– Так будете смотреть документ? – на всякий случай уточнил я.

– Нет-нет, – быстро ответил Аку. – Всё и так понятно.

Интересно, что это им понятно?

– Может быть, пива? – со светским выражением лица предложил Асбранд.

Атмосфера как-то резко потеплела, только не пойму, чего они там увидели?

– Можно и пива, – осторожно ответил я. – Как там кристалл? Всё в порядке?

– Да, дался вам этот кристалл! – всплеснул руками староста. – Это же формальность просто. Традиция… Сами понимаете – времена трудные, места дикие, вот и стараемся как можем…

Асбранд в это время, резво подскочив ко мне, аккуратно снял обруч, забрал кристаллы и унёсся за перегородку со скоростью ветра.

Чего это мне староста «выкать» начал? Это их от печати так проняло? А чего молчат?

На словах от них, похоже, ничего сейчас добиться не получится, попробуем по лицу и позам ориентироваться. Я, конечно, не гений физиономистики, но худо-бедно разберусь. Это только кажется, что если люди взгляд отводят, то не угадаешь, что у них на уме. Судя по положению зрачков, староста отчаянно пытается вспомнить что-то, постоянно влево косит, как бы совсем не окосел, болезный. Асбранд что-то там себе выдумывает – у него, наоборот, правостороннее косоглазие скоро разовьётся. Третий персонаж вообще в пол уставился, а ручонки сцепил так, как будто боится, что я у него сейчас сердце вырву.

– Кажется, вас что-то обеспокоило, – нарушил молчание я.

Все трое аж подскочили.

– Мы просто не хотим проблем с Коллегией, – после долгого молчания ответил Асбранд, а староста побелел ещё больше.

Подметил, с какой интонацией лысый произнёс слово «Коллегия»: именно так, с большой буквы, как название чего-то очень важного.

– И какие у вас могут быть проблемы с коллегией?

– Мы не хотим, чтобы нас обвинили в непочтении, – снова проронил Асбранд. – Мы же не знали…

– И когда вы не знаете и не хотите, чтобы вас обвинили в непочтении, то что тогда?

– Мы не поняли, кто к нам пришёл, – выдавил Аку. – Мальчик… Он… Мы не ожидали…

Понятно, стрелки переводят на другого. Боятся, выходит, меня. А чего меня бояться? Оглядел себя – заляпанные грязью джинсы, мокасины, сильно пострадавшие от хождения по горам и долам, пиджак на голом теле, на лавке рядом скатка лежит с плащом и курткой, тоже грязная. Бродяга, одним словом. Но дядьки аж побагровели. Ладно, будем прояснять дальше.

– И когда вы не знали и не ожидали, то что тогда?

– Мы просим прощения за то, что не разобрались в ситуации, – пролепетал староста. – Уверяю вас. Этого не повторится больше никогда, ни с вами, ни с вашими… Э-э-э… Товарищами.