Это нечто очень важное – Мингю знает. Просто не может быть иначе. Там, между строк, прячется что-то болезненно сокровенное – настолько, что нужно время, чтобы найти в себе силы заглянуть туда. Затеряться взглядом в витках букв. Заполнить себя чужим смыслом, которым делятся в надежде на то, что он найдет дорогу к сердцу.

Мингю понимает, что не должен этого делать. Ему нужно развернуться и выйти из этой комнаты, а не делать шаг вперед. Он не имеет права вторгаться в чужую жизнь подобным образом, он, кажется, совсем ни на что права не имеет, если подумать. Не имеет, но все равно обходит кровать и тянет руку к письму.

«Игнорируя прошлое, мы не можем полноценно жить в будущем».

Чонхо перестал игнорировать. Он встретился с ним лицом к лицу.

Мингю бросает последний взгляд на раскрытую дверь и отворачивается к окну. Делает глубокий вздох и опускает взгляд на строки на бумаге. Самую малость перестает существовать, когда видит первую из них.

Привет, Чонхо.

Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз писала тебе письмо. То самое, на которое ты так и не ответил. Возможно, оно потерялось где-то на пути в Корею, и, наверное, я бы даже была рада этому, потому что я не хочу думать, будто ты сам решил не отвечать.

Помню, что мы с тобой договаривались слать друг другу письма минимум раз в месяц – именно письма, от руки, такие глупые и бессмысленные, как может показаться многим. Но тебе слишком нравились подобные вещи, а я просто не смогла тебе отказать. Мне всегда было достаточно разговоров в Сети, но, знаешь, спустя какое-то время я уже не могла жить без твоих писем. Не могла и не могу, но все равно продолжаю, потому что ничего больше не остается.

Я бы так хотела знать, почему ты пропал. Почему удалил свои страницы, перестал отвечать. Я ведь поэтому и отправила тебе то письмо – надеялась, что хотя бы эта нить не оборвалась. Но сейчас я не знаю, держит ли ее хоть кто-нибудь на другом конце. Возможно, ты переехал: в другой район, город, страну. Но если ты читаешь эти строки, пожалуйста, дай мне знать, что с тобой все в порядке. Этого достаточно.

Я бы многое отдала, чтобы вернуться в то время, два года назад, когда мы сидели на берегу острова Сорэсом, смотрели на Ханган и думали о том, что все у нас в жизни будет хорошо. Что мы есть друг у друга. Но как быть? Кажется, я не смогла тебя удержать. Хотела бы я ошибаться. Хотела бы, чтобы ты сказал мне «нуна[2], ты идиотка». Что угодно, лишь бы я перестала думать о том, что я все-таки тебя потеряла. Что угодно, лишь бы повернуть время вспять и никуда не уезжать.

В последних числах октября я прилетаю в Корею. Каждый вечер я буду приходить на Сорэсом. Поэтому, если ты хочешь увидеть меня так же сильно, как я тебя, пожалуйста, приходи. Я буду ждать тебя.

Если бы ты только знал, как мне тебя не хватает.

С.

Мингю всматривается в строчки до рези в глазах. Буквы плывут, сливаются, превращаются в кляксу, но даже тогда он не может опустить руку, чтобы вернуть письмо на место. Сердце в груди стучит в конвульсии, оставляет несуществующие трещины на ребрах, отзывается гулом в ушах. Уголки глаз щиплет тем, что держать в себе становится уже слишком сложно, мысли кусаются, проглатывают друг друга.

«Идиот, идиот, идиот, какой же ты идиот, Пак Чонхо».

И я такой же, Мингю думает. Усмехается этой мысли и прикрывает глаза. Зачем тебе комета, зачем все звезды, вместе взятые, если есть Солнце, да? И оно не в сотнях световых миль от, оно не появляется на небе раз в столетие, оно рядом совсем. Светит на тебя, пытается лучами дотронуться. А ты – ты гонишься за несбыточным, что мажет кровью мертвых звезд по ладоням.