1894-й годъ – какъ вообще 80-е и 90-е года – относится къ тому долгому періоду «затишья передъ бурей» – самому долгому періоду безъ большихъ войнъ въ новой и средневѣковой исторіи. Эта пора наложила отпечатокъ на всѣхъ, кто вырасталъ въ эти годы затишья. Къ концу ХІХ-го вѣка ростъ матеріальнаго благосостоянія и внѣшней образованности шёлъ съ возрастающимъ ускореніемъ. Техника шла отъ изобрѣтенія къ изобрѣтенію, наука отъ открытія къ открытію. Желѣзныя дороги, пароходы уже сдѣлали возможнымъ «путешествіе вокругъ свѣта въ 80 дней»; вслѣдъ за телеграфными проволоками по всему міру уже протягивались нити телефонныхъ проводовъ. Электрическое освѣщеніе быстро вытѣсняло газовое. Но въ 1894 г. неуклюжіе первые автомобили ещё не могли конкурировать съ изящными колясками и каретами; «живая фотографія» была ещё въ стадіи предварительныхъ опытовъ; управляемые воздушные шары были только мечтой; объ аппаратахъ тяжелѣе воздуха ещё не слыхали. Не было изобрѣтено радіо, и не былъ ещё открытъ радій…

Почти во всѣхъ государствахъ наблюдался одинъ и тотъ же политическій процессъ: ростъ вліянія парламента, расширеніе избирательнаго права, переходъ власти къ болѣе лѣвымъ кругамъ. Противъ этого теченія, казавшагося въ то время стихійнымъ ходомъ «историческаго прогресса», никто на Западѣ, въ сущности, не вёлъ реальной борьбы. Консерваторы, сами постепенно линяя и «лѣвѣя», довольствовались тѣмъ, что временами замедляли темпъ этого развитія, – 1894 г. въ большинствѣ странъ какъ разъ засталъ такое замедленіе.

Во Франціи, послѣ убійства президента Карно и ряда безсмысленныхъ анархическихъ покушеній, вплоть до бомбы въ Палатѣ Депутатовъ и пресловутаго Панамскаго скандала, которыми ознаменовалось начало 90-хъ годовъ въ этой странѣ, произошёлъ какъ разъ небольшой сдвигъ вправо. Президентомъ былъ Казиміръ Перье, правый республиканецъ, склонный къ расширенію президентской власти; управляло министерство Дюпюи, опиравшееся на умѣренное большинство. Но «умѣренными» уже въ ту пору считались тѣ, кто въ 70-е годы были на крайней лѣвой Національнаго Собранія; какъ разъ незадолго передъ тѣмъ – около 1890 г. – подъ вліяніемъ совѣтовъ папы Льва XIII, значительная часть французскихъ католиковъ перешла въ ряды республиканцевъ.

Въ Германіи, послѣ отставки Бисмарка, вліяніе Рейхстага значительно возросло; соціалъ-демократія, постепенно завоёвывая всѣ большіе города, становилась самой крупной германской партіей. Консерваторы, со своей стороны, опираясь на прусскій ландтагъ, вели упорную борьбу съ экономической политикой Вильгельма II. За недостатокъ энергіи въ борьбѣ съ соціалистами канцлеръ Каприви въ октябрѣ 1894 г. былъ замѣнёнъ престарѣлымъ княземъ Гогенлоэ; но какой-либо замѣтной перемѣны курса отъ этого не получилось.

Въ Англіи, въ 1894 г. на ирландскомъ вопросѣ потерпѣли пораженіе либералы, и у власти находилось «промежуточное» министерство лорда Розбери, которое скоро уступило мѣсто кабинету лорда Сольсбери, опиравшемуся на консерваторовъ и либераловъ-уніонистовъ (противниковъ ирландскаго самоуправленія). Эти уніонисты, во главѣ съ Чемберленомъ, играли настолько видную роль въ правительственномъ большинствѣ, что вскорѣ имя уніонистовъ вообще лѣтъ на двадцать вытѣснило названіе консерваторовъ. Въ отличіе отъ Германіи, англійское рабочее движеніе ещё не носило политическаго характера, и мощные трэдъ-юніоны, уже устраивавшіе весьма внушительныя забастовки, довольствовались пока экономическими и профессіональными достиженіями – встрѣчая въ этомъ больше поддержки у консерваторовъ, нежели у либераловъ. Этими соотношеніями объясняется фраза виднаго англійскаго дѣятеля того времени: «Всѣ мы теперь соціалисты…»