Во время сих событий последовала важная политическая перемена: Христина, королева шведская, не находя счастья ни в чрезмерной роскоши, ни в великолепии, ни даже на престоле, во время славы, торжества, побед или самого блистательного периода шведской истории, сложила с себя корону и решилась искать счастья в католицизме и науках.
Карл X, воззванный ею на шведский престол, не успел воспользоваться счастливым положением сего государства, которое приобрело по Вестфальскому миру Бремен, Верден, Висмар, Померанию и пять миллионов рейхсталеров, нарушил без всякой причины мир с Польшей и почти овладел сим государством, как князь Хилков говорит[84], из-под русского меча.
Польский король Иоанн Казимир, устрашенный сими быстрыми успехами юного Карла Густава[85], ушел в Силезию. Дорвилль говорит[86]: «Казалось, что в сие время обратились все бедствия на Польшу. Шведы завладели большей частью оной, россияне разоряли Литву, а казаки отторгли Чермную Россию. Несчастный Иоанн Казимир, ожидая только пособия с Небес, уехал из Польши и поручил царство свое покровительству Пресвятой Богородицы. Примером служил ему Людовик XIII, поступивший так же в 1638 году».
Царь Алексей Михайлович, распорядив дела свои, выступил 24 мая в поход из Смоленска. Июня 10 числа прибыл он в Шклов и угощал за своим столом наказного гетмана Ивана Золоторенка и племянника его Василия Золоторенка. В сие время, как по «Дворцовым запискам видно, получил царь прискорбное известие, что стольник и воевода князь Александр Иванович Лобанов- Ростовский, бывший в Витебске, ему изменил.
Июня 26 числа получено было известие от Матвея Васильевича Шереметева, что он взял город Велиж. Июня 10 дня прибыл царь в город Борисов, на реку Березину и, перешед через оную, пошел под Вильну, которая и сдалась 30 числа, а гетманы Радзивилл и Гасевский, будучи совершенно разбиты, ушли за реку. Августа 9 числа получено было известие о взятии Ковны, а через несколько дней – о взятии Гродны. Августом 1655 года оканчиваются «Дворцовые записки», которые были мне столь же полезны, как бродящему в подземелье – лампада. «Москвитяне, – говорят издатели Theatrum Europaeum, – были в сие время не токмо что надменны, но даже и весьма сильны, что поляки, к несчастью их, как в нынешнем 1655-м, так и в прошлом году испытали».
Молдавский воевода Стефан, услышав о знаменитых победах царя Алексея Михайловича, пожелал свергнуть с себя турецкое иго и поддаться российскому монарху. В начале 1656 года прислал он в Москву митрополита Гедеона и посла логофета Григория, которые били челом тайно, чтобы государь пожаловал призреть на него, Стефана воеводу, своею государскою милостью и принял, как и гетмана Богдана Хмельницкого, под свою высокую руку, дабы надо всеми православными был он один, благочестивый государь. При сей грамоте, засвидетельствованной восточными патриархами Макарием и Паисием, приложено было Х статей о правах.
Царь Алексей Михайлович принял предложение сие согласно с желанием молдавского воеводы и по присяге послов его от имени всего народа вручена им была грамота, в Полном собрании законов Российской империи под № 180 напечатанная. Какие пользы имела Россия от сего нового подданного, то осталось в такой же тайне, как и предложение воеводы, основанное, вероятно, на желании пристать к сильнейшему – а царь Алексей Михайлович был в сие время силен, могуч и славен.
В понедельник 30 июля / 9 августа 1655 года происходил торжественный въезд в Вильну. С царем въехало в город 60 карет, но в середине были три кареты, покрытые голубым и красным сукном, из коих каждая запряжена 12 красивыми лошадьми. Кучеры были в весьма высоких черных шапках и голубых кафтанах с синими отворотами. Засим ехал царь в богатой французской карете, убранной внутри коричневым бархатом. У кучеров были также высокие шапки, но кафтаны коричневые с желтым.