Летописи открывают нам, что со времен царя Иоанна Васильевича приезжали иногда в Москву грузинские купцы, дворяне и духовные. Имеретинский царь Александр присылал также к царю Алексею Михайловичу игумена, прося у него защиты от врагов и покровительства. Мудрый царь Алексей Михайлович, обнимая проницательным взором все страны и желая доставить России всевозможные выгоды, обратил вдруг мысли на тот перешеек, который, заключаясь между Черным и Каспийским морями, представляет по своему географическому положению значительные торговые выгоды.

В сем предположении назначил царь Никифора Михайловича Толочанова послом к имеретинскому царю Александру и послал ему значительные подарки. К чести сего почтенного россиянина надобно сказать, что он исполнил волю монарха наилучшим образом и доставил очень обстоятельное описание обо всех виденных им странах[62].

Толочанов отправился июня 9 числа из Москвы, прибыл в Астрахань и оттуда переплыл в Терки. Из сего места продолжал он путь с большими затруднениями и прибыл (июня 16 дня 1650 года) в город Рачи, который дан был в удел, или как Толочанов говорит – в кормление тестю царя Александра, грузинскому царю Теймуразу. Через четыре дня после сего въехал он в Кутаис, столицу царя Александра.

Толочанов сказал царю: «Великий государь, узнав, что тебя утесняют враги, скорбел о сем немало и хочет тебя и всю землю Меретийскую оберегать и учнет держати в своем милостивом призрении, чтобы славная христианская вера от неверных в поругании не была». Слова сии доказывают, что Россия имела уже довольно самостоятельности относительно к Порте Оттоманской и Персии.

В заключение речи требовал Толочанов, чтобы царь Александр целовал крест со всеми подданными быть под высокой государевой рукой и к крестоусловной записи приложить бы всем печати.

Царь Александр отвечал, что он был сам о себе и ни к туркам, ни к кызылбашам (персиянам), ни же к крымскому хану не приклонялся, но великому государю крест охотно целует. Что и совершил по обряду в соборной церкви.

В апреле издан был Устав полицейский[63], необходимо нужный для столь многолюдного и обширного города, какова Москва. По ночам приказано было везде иметь рогатины, топоры и водоливные трубы. Для сего велено было собрать с каждых десяти дворов по человеку. Полицеймейстером назначен был некто Иван Андреевич Новиков, да в помощь ему подьячий Викулов. Поелику в Москве случались очень часто пожары, то приказано было смотреть накрепко, чтобы в жаркие дни не топили изб, бань и поздно с огнем не сидели.

Олеарий говорит: «Пожары бывают в Москве часто; мне случалось видеть, что в одно время горит вдруг в трех и четырех местах. Большей частью сгорает несколько домов, а нередко и целые улицы, что и неудивительно, ибо все дома деревянные и пожар тушится не водой, а разрушением прилежащих к пожару строений. Делом сим занимаются обыкновенно стрельцы»[64].

В заключении наказа, данного полицеймейстеру и его помощнику, сказано было, что ежели он, Иван, и подьячий учнут ездить оплошно и их небрежением учинится пожар или воровство, то им быть в великой опале[65]. Наказ сей сочинен, вероятно, также дьяком Григорием Ларионовым, ибо им подписан.

Мая 10 числа [1649 года] отправился государь по обыкновению в Троицкий монастырь, а начальство поручил боярам И. В. Морозову, князю Михаилу Петровичу Пронскому, окольничему Степану Гавриловичу Пушкину да казначею Богдану Миничу Дубровскому. Мая 13 числа был у государя стол, и при оном были бояре князья Черкасский и Хованский да окольничий князь Львов.