Но тогда послышался другой голос – голос Патрокла, главного советника царя. Он весьма убедительно объяснил Селевку, насколько опасно позволять человеку с амбициями и способностями Деметрия поселиться в его царстве. Его аргументы подействовали на Селевка, и первоначальные намерения царя полностью изменились. Он лично отправился в Киликию во главе большого войска, чтобы довершить уничтожение Деметрия.

Для Деметрия такое внезапное изменение политики Селевка было весьма неприятно. Он нашел себе убежище среди отрогов Тавра и оттуда послал новые призывы. Может быть, ему можно стать мелким князьком какого-нибудь свободного горного народа? Он обещал удовольствоваться таким королевством. В любом случае он умолял Селевка позволить ему оставить себе его войска там, где они были зимой (286/85 до н. э.), и не выдавливать его обратно – в когти беспощадного врага, Лисимаха.

Но Селевк все еще находился под влиянием Патрокла. Он дал Деметрию разрешение занять зимние квартиры на два зимних месяца (если ему будет угодно) в Катаонии, горной стране, прилегавшей к Каппадокии, при том условии, что он пошлет своих главных друзей в качестве заложников. Затем он стал перекрывать перевалы Амана – точно так же, как Агафокл перевалы Тавра, – так что Деметрий оказался в ловушке в Киликии и у него не было выхода ни в Малую Азию, ни в Сирию. Но теперь Деметрий начал действовать ожесточенно, точно загнанный в угол зверь. Он начал опустошать поля, которые доселе щадил. Он побеждал отряды Селевка, в том числе и колесницы с серпами. Он захватывал перевалы, выбивая людей Селевка с баррикад.

С этими ударами настроение его последователей поднялось. Их рассказы вызвали обеспокоенность при дворах других царей. В те дни, когда власть можно было быстро завоевать и так же быстро потерять, было неумно недооценивать важность любых успехов, а престиж Деметрия Полиоркета был огромен. Лисимах послал Селевку предложение помощи. Однако Селевк сомневался, кого ему следует бояться больше – Деметрия или Лисимаха. Он отклонил предложение. В то же время он не очень хотел и вступать в сражение с отчаявшимся Деметрием.

В этот критический момент Деметрий заболел. С этого момента его игра была проиграна. Когда через сорок дней он пришел в себя, его армия рассеялась. Многие воины теперь оказались в армии Селевка. С немногими, которые остались у него, можно было еще некоторое время вести партизанскую войну. Даже в этой крайней ситуации его гений все еще обеспечивал ему вспышки триумфа. Когда полководцы Селевка думали, что он собирается разграбить долины Киликии, он внезапно рванулся через Аман и оказался на богатых долинах Сирии, распространяя хаос до самой Киррестики, где Селевк тщательно насаждал новую цивилизацию. Сам Селевк привел войска, чтобы стереть ее с лица земли. Его лагерь едва избежал внезапной ночной атаки, а на следующий день Деметрию удалось добиться частичного успеха на одном из флангов. Однако если Деметрий был отважен, то столь же отважным мог быть и Селевк. Он понимал, в чем слабость Деметрия. С отвагой, достойной старого товарища Александра Македонского, он снял шлем и, защищая голову только легким щитом, поскакал к вражескому строю и сам громким голосом пригласил их сдаться. Эти слова как громом поразили воинов. С одобрительными возгласами маленький отряд Деметрия приветствовал Селевка как царя. Деметрий бежал с горсткой приверженцев. Единственное, чего он хотел, – добраться до Эгейского моря. Он надеялся, что его друзья все еще владеют гаванью Кавн. До ночи он укрывался в соседних лесах, чтобы снова перейти Аман в темноте. Однако, когда его отряд подобрался близко к перевалам, они увидели, что те озарены огнями пикетов Селевка. Было уже поздно. Деметрий потерпел окончательное поражение. Маленький отряд стал еще меньше. Всю ночь Деметрий бесцельно бродил по лесам. На следующий день его наконец убедили сдаться Селевку.