.

<…> При выноске трупов некоторые из наших товарищей из команды стали снимать находящиеся при трупах разные вещи, как-то: часы, кольца, браслеты, подсигары и другие вещи. Об этом сообщили тов. Юровскому и он поспешил вернуться вниз. В это время выносили уже последний труп. Тов. Юровский остановил нас и предложил нам добровольно сдать снятые с трупов разные вещи. Кто сдал полностью, кто часть, а кто и совсем ничего не отдал.

<…> Потом приходит группа наших ребят из команды с ведрами. Наносят воды, убирают кровь. Крови было очень много. Комната была начисто вымыта[186].

Существует несколько свидетельств о том, кто и каким образом убирал кровь в комнате убийства в ночь после расстрела. Эти сведения были получены еще при допросах следствия белых, приведем два из них.

Охранник А. Якимов: Когда увезли трупы из дома, то русские, бывшие на охране внутри дома и производившие расстрел Царя с семьею, замывали, по словам Клещева, кровь в той комнате, в которой производился расстрел, «сгруживали», по словам Клещева, в одну кучу метлой и «сваливали» в подполье, а потом замывали остатки водой[187].

Из показаний охранника Ф. Проскурякова: Медведев приказал нам со Столовым убирать комнаты. Стали мы все мыть полы, чтобы уничтожить следы крови. В одной из комнат было уже штуки 4–5 метел. <…> По приказанию Медведева, Кронидов принес из-под сарая со двора опилок. Все мы мыли холодной водой и опилками полы, замывали кровь. Кровь на стенах, где был расстрел, мы смывали мокрыми тряпками. В этой уборке принимали участие все рабочие, кроме постовых. И в той именно комнате, где была побита Царская семья, уборку производили многие. Помню я, что работали тут человека два латыша, сам Медведев, отец и сын Смордяковы, Столов. Убирал в этой комнате и я. Но были еще и другие, которых я забыл. Таким же образом, т. е. водой, мы смывали кровь во дворе и с камней[188].

Однако с совести цареубийц невинная кровь так и не была смыта и Всевышним правосудием обратилась на их головы: из числа организаторов преступления никто не избежал возмездия. В 1919 году застрелился член Уралсовета Н. Толмачев. Убит в Польше в 1927 году гимназистом Б. С. Ковердой, мстившим за смерть Царя, член исполкома Уралсовета П. Л. Войков. В 1936 году председатель Уралсовета Белобородов на партконференции в Ростове-на-Дону с гордостью называл себя главным убийцей Царя[189]. Через два года был расстрелян и он. Тогда же, в 1938-м, расстреляли бывшего заместителя Белобородова в Уралсовете Б. В. Дидковского. Избежал их участи Юровский, но лишь потому, что умер в тот же год мучительной смертью от прободения язвы[190]. А при конце жизни ему, как некогда Николаю II, видевшему страдания своих детей, пришлось испытать чувство беспомощности, видя заключение собственной дочери[191].

Не спас себя кровью Царя и Ф. Голощекин. Сохранилось свидетельство о том, как, находясь под арестом уже в преклонном возрасте и стремясь избежать пыток, на прогулке во дворе Бутырской тюрьмы он громко выкрикнул: Моя фамилия Голощекин! Я – бывший член президиума Уралсовета. В 1918 году у нас в заключении находился царь Николай Романов, но мы его ни разу не пытали. Меня же здесь все время избивают. И это свои?![192] Голощекин убит под Куйбышевым в 1941 году по тайному письму Берии, в котором обо всей группе подследственных было предписание:…никого из них суду не предавать, а расстрелять немедленно[193]. В 1942 году расстреляли члена президиума Уралобкома, участвовавшего в подготовке убийства Царской семьи, – Г. И. Сафарова.

Среди рядовых исполнителей преступления были те, кто остались в живых и прожили свой век, считая себя вполне благополучными, например Г. П. Никулин, И. И. Родзинский, М. А. Медведев (Кудрин), П. З. Ермаков и другие. Они никогда не забывали о своем «историческом боевом прошлом», но осмеливались говорить и писать о нем правду только в узком, закрытом кругу.