Отношения с Англией русской дипломатии доставляли немало хлопот, но особых головоломок тут не было. Куда сложнее развивались отношения с Германией, которая во второй половине XIX века уверенно выдвинулась в число мировых лидеров.

У Германской и Российских империй, казалось, не имелось прямых и видимых противоречий. Никаких территориальных претензий друг к другу не существовало. На протяжении длительного времени Россия и Пруссия являлись союзниками, и последнее военное столкновение между ними случилось еще в середине XVIII века. Династии Гогенцоллернов и Романовых связывали близкие династические узы, выходцы из Германии занимали влиятельные позиции при царском дворе. Однако, несмотря на все это, невзирая на явные, а порой и просто нарочитые проявления взаимного расположения, существовала внутренняя напряженность в отношениях. Частично она вызывалась старыми этнофобиями. В целом же взаимные негативные восприятия объяснялись далеко не только этим.

В России антигерманские настроения начали заметно прогрессировать с провозглашением Германской империи в 1871 году и особенно после Балканской войны и Берлинского конгресса. Качественное же изменение русско-германских отношений наступило при Александре III. Германия и Россия как формально, так и фактически перестали быть союзниками.

В начале 90‑х годов XIX века Россия пошла во внешней политике на шаг, который еще недавно невозможно было и представить: в 1891 году она заключила военно-политический союз с республиканской Францией, страной, где находили прибежище русские диссиденты и престолоненавистники. Но государственные интересы возобладали над консервативными убеждениями, и две столь непохожих страны стали союзниками, определив тем самым расстановку сил в мире в последующие десятилетия. Суверенитет Франции получил мощную опору. Царь стал чуть ли не народным героем во Франции. В память о нем в Париже был построен самый красивый мост через Сену, и по сию пору носящий имя императора Александра.

В свою очередь Россия прорвала дипломатическую изоляцию и заручилась стратегическим союзником на случай возможных военных осложнений. Заключение франко-русского союза стало крупнейшим поражением германской дипломатии, означало крушение всех хитроумных политических комбинаций, так искусно и последовательно создаваемых в предыдущие десятилетия канцлером Бисмарком. В Берлине недооценили решимость русского царя и долго не хотели верить в свершившееся. Александр III переступил через свои политические пристрастия и поддержал альянс, вызвавший замешательство в рядах отечественных германофилов. Но интересы империи, геополитические приоритеты требовали прагматических решений, освобождения от гнета старых предубеждений. Царь демонстрировал поразительную для окружающих толерантность.

У правителя огромной Российской империи редко выдавались свободные от государственных забот часы, а уж тем более дни. Когда же такое везение случалось, то Александр III наслаждался тихими семейными радостями. Любимая жена и дети составляли тот «департамент», делам которого отдавался всей душой. С годами, когда всё больше и больше сказывалась усталость, только в семье и черпал силы. Однако собираться всем вместе доводилось редко.

Сын Георгий в двадцать лет заболел, врачи определи у него туберкулез. Начиная с 1891 года он почти безвыездно находился в высокогорном местечке Абастуман на самом юге Российской империи, почти на границе с Турцией. Отец переживал за него, писал письма, но ничего изменить в судьбе больного не мог. Собирался съездить к нему в Абастуман, но так и не удалось.