Сим вышел из хижины и поднял ребёнка над своей головой – в знак того, что признаёт его своим и, как глава семейства, берёт на себя заботу о нём. И девочка, будто почувствовав, что жизнь её началась только теперь, на руках того, кто признал за ней это право, затихла и, улыбаясь чему-то, протянула свои крошечные ручки в сторону восхода.

Техиб, Баштум и Сим, замерев в благоговейном молчании, словно зачарованные, не отводили взоров от всходившей над Аккадом утренней звезды – одного из обликов богини Иштар.

Неожиданно в воздухе послышался тихий плеск крыльев. Белая голубка, появившаяся неизвестно откуда, закружила над головами стоявших во дворе людей и вдруг, опустившись, коснулась крылом головки новорождённой.

- Знамение ли это? – пролепетал изумлённый Сим, глядя вслед улетавшей голубке.

И спустя мгновение, снова подняв девочку над головой, торжественно произнёс:

- Я дам ей имя, подсказанное самой богиней Иштар! Я назову её Шаммурамат – «голубка»!

Техиб покачал головой.

- Звучит красиво, однако наши люди не поймут и не примут чужеземное имя, – возразил он. – Прости, Сим, но, хотя ты и отец, всё же не годится рождённого аккадской женщиной ребёнка нарекать сирийским именем. Сама владычица богов, лучезарная Иштар, благословила рождение этой малютки; девочка родилась в тот час, когда бог Син передаёт власть над миром богине Иштар. Так почему бы не назвать твою дочь в честь её богов-покровителей?

По предложению Техиба новорождённую девочку назвали Ану-син: от Анунит – одного из имён богини Иштар и Сина – бога луны. Под этим аккадским именем хазанну Техиб и занёс её в Книгу общины.

Богиня возродила моего ребёнка! И кто посмеет сказать, что эта девочка – не моя дочь? – подумала Баштум, и нежная, полная надежды улыбка озарила её заплаканное лицо.

Согласно обычаю, хазанну требовалось отблагодарить, и Баштум заметалась по хижине, собирая для подношения самое лучшее, что было в её скромном хозяйстве. Головка мягкого овечьего сыра, пара плоских ячменных лепёшек, горстка сушёных фиников – чем ещё могла угодить главе Совета старейшин семья бедного пастуха? Техиб, как показалось Баштум, остался доволен.

- Скажи, – понизив голос, обратился он к хозяйке дома, – судьбой этой женщины и её ребёнка никто не будет интересоваться? Может, это не совсем моё дело, но я хотел бы предостеречь тебя. Ведь если вдруг появятся их родственники...

- О нет, почтенный хазанну, – торопливо перебила его Баштум, – не думаю, что их станут искать. Человек, привёзший сюда эту бедняжку, вряд ли был ей роднёй.

- Ты хорошо разглядела его? – На лице старика читалось любопытство. – О чём говорило его одеяние: богат или беден, вельможа или, может, жрец?

Баштум подумала, что Техиб не напрасно выделил последнее слово: у них обоих зародилось одинаковое подозрение. Очевидно, хазанну, как и её саму, заинтересовало клеймо на плече молодой женщины. Отчего-то это клеймо смущало Баштум. Она понятия не имела, что оно означает, но чувствовала, что в нём сокрыта какая-то тайна.

- Мне показалось, что человек тот купеческого звания. Тамкар, – немного погодя ответила Баштум на вопрос Техиба.

Когда глава общины покинул хижину пастуха, а Сим отправился в алу на поиски кормилицы, Баштум принялась укачивать ребёнка.

Девочка уснула, и маленькая женщина бережно уложила её в подготовленный Симом свивальник, с колдовскими травами и чесноком, оберегавшими от приходивших по ночам злых духов. Её взгляд упал на то место, где недавно лежала Деркето: заботы о погребении умершей взял на себя Техиб и его люди. Внимание Баштум привлёк какой-то блестящий предмет – и она наклонилась, чтобы получше разглядеть его.