Царица Израильская Иосиф Мигиров

…Ури вышел из медитации. Крепкий старец, похожий на древнееврейского пророка, единым взглядом увидел всю комнату. Как и всегда, после выхода из получасового погружения, все казалось более чистым, хорошо выписанным, словно по-новому освещенным.

Дом старца, выложенный из камня, состоял из одной большой комнаты, обставленной самым необходимым: прямоугольный дубовый стол и несколько стульев, низкая деревянная кровать, шкаф, две полки на стене. На одной из них стояло три-четыре книги, одна пухлая тетрадь, на второй-лампадка с двумя-тремя маленькими склянками, и меж двух ее светлых окон сушилась трава для разных снадобий.

В торцевую стену был встроен большой, всегда готовый к огню, камин. И в дальнем от камина углу стоял деревянный сундучок, покрытый белым покрывалом. Над сундуком висело ружье.

На одной из стен висела картина – самая большая ценность Ури. Она была небольшой, но лучилась необычным серебристым цветом от Дерева в центре ее.

…Ури поднялся с низкой табуретки, подправив борта опоясанного кожаным ремнем хитона, легко пошел к двери. Под его мягким шагом едва слышно скрипнули выдраенные до блеска половицы.

Ури вышел на крыльцо. Вечерний горизонт полыхал ярко-алым закатом.

Старец глубоко вдохнул, в легкие потекла расслабляющая свежесть: в нескольких шагах от дома тихо плескалась в зеленых берегах спокойная река Змейка.

По ту сторону реки, до самого горизонта, раскинулась долина с большими золотистыми полянами и сочным лесом: владения Ури-Долина Призванного.

Старец прошел в сад, взглядом довольного хозяина осмотрел его: пять-шесть молодых яблонь донашивали свои налитые соком плоды, по обеим сторонам извилистой, выложенной камнями дорожки разбежались невысокие черешни, в глубине – молодой орешник раскидал по сторонам упругие ветви.

На душе уютно. Старец поднял к небу спокойные черные глаза: все то же закатное солнце горело под легкой синевой, одинокий ястреб, высмотрев добычу, стремительно сорвался вниз. Везде шла жизнь: и в небесах, и под землей, как, наверное, сейчас под его башмаком, в земле, шевелится какой-нибудь червь. Всегда и везде – жизнь.

За спиной мягко зашуршала трава. Повиливая хвостом, в ноги Ури ткнулся ягуар – величественная кошка с ярко-желтой, с черными пятнами, шерстью.

…Старец подобрал его, когда тот был еще совсем котенком, заботливо выходил, и теперь это была преданная ему, царственная кошка – Гром.

Ури с любовью легко потрепал ее ворсистое ухо. Ягуар тут же заурчал и попытался поймать на клыки руку хозяина. Старец позволил эту игру, крепкие пальцы заплясали меж острых клыков в теплой и влажной пасти.

– Ну что, солдат, думал – старый Ури ушел в медитацию и заснул… Да вот не заснул. Крепок твой старикан. – Он пригладил кошку. Ягуар, прикрыв глаза, блаженно урчал под ласковой рукой хозяина.

– Ладно, пошли… – Ури вышел на каменистую тропинку. Рядом, степенно повиливая хвостом, мягко вышагивал Гром…

…Много неизвестного таила в себе Долина Призванного, и самой желанной была тайна Дерева Струящейся Воды.

Ури немногих посвящал в нее, но кому доверил, тот мог видеть завораживающую картину: высокий стройный ствол из струящейся воды, выходя из земли, достигал самых небес, и там его крона растекалась по сторонам, как огромное прозрачное облако.

И где бы ты ни был, стоило тебе вызвать ее – перед тобой открывалась эта захватывающая картина: посредине мира искрилось прозрачное величественное Дерево.

А испив из него несколько божественных капель, ты мог познать Таинство Возможного…

…Ури стал перед домом, повернулся лицом к Стороне Храма. В руках – медная сверкающая ступа, наполненная водой. Старец веером – вверх – выплеснул всю воду, начертил в воздухе невидимый знак, негромко пропел несколько слов, и перед ним, как в центре мира, заискрилось величественное Дерево Струящейся Воды.

…Старик бросил руками к небесам, глаза его замерли на огромной Струящейся Кроне, и в тишину Долины вступил его молитвенно-властный голос:

– О, Великая Пустота!

Всесильная и Всепроникающая!

Непостижима Сила Твоя! Ты явила Невыразимое, одарила нас Таинством Возможного!

Преклоняюсь перед Тобой, благодарен и да будет неизбывна сила Твоя!

О, Великая Пустота!

Пусть будут омыты души наши Спасительными Водами Твоего Безбрежного Всепроникающего Сознания!

Пусть явится твое знамение, Господи!

…В какое-то мгновение на огромном прозрачном Стволе, как на экране, возник силуэт девятнадцатилетней девушки. В белых легких одеждах она завораживающе-мягко переходила от движения к движению. Вот плечо плавно пошло в сторону, руки медленно растеклись в полукруг. Древний воинский танец одновременно и захватывал, и успокаивал… На груди девушки горела золотая цепочка с шестиконечной звездой… и вдруг в ее руке возник сверкающий меч…

«…Хаймалка! – послышалось имя старцу. – Хаймалка!»

Через мгновение силуэт растворился в Сверкающем Стволе, Дерево растаяло в воздухе.

Старик на секунду прикрыл глаза, глубоко выдохнул.

Стоявший у ноги ягуар, словно подавая знак о себе, ткнулся мордой в колено.

Ури похлопал по мягкому загривку кошки:

– Примем гостью, Гром?

Тот помел по траве пушистым длинным хвостом.

– Значит, примем… – в раздумье произнес старец. – В Долине Вражды грядут перемены…

…Год две тысячи Z…

Город Большого Камня был довольно большим и сам походил на степенного горожанина, который прочно стоит на своих двух, имеет стабильный бизнес, добропорядочных соседей и хорошую крепкую семью.

Говорили, что свое название он получил от самой старой городской синагоги – Бэт-Эль/Дом Бога/, а вернее – от огромного камня, ставшего в ее основании.

Еще пару столетий назад, когда евреи осваивали эти места, первые поселенцы решили поставить в этом месте свою первую синагогу.

Поначалу камень попробовали выкорчевать, но он не поддался, подступались и так, и сяк, но не смогли даже сдвинуть с места. Тогда евреи загадали – на счастье сделать валун углом фундамента: как бы Богом подаренное прочное основание.

Синагогу построили, а про камень со временем позабыли. Но название все же прилепилось, и так и пошло: Большой Камень, Город Большого Камня…

Другой его легендой был местный Университет.

Поговаривали, что здесь проводились какие-то тайные опыты, а каждый уважающий себя горожанин, как некий пароль, приберегал про себя уважительные понятия – «биоэнергоинформатика» … «психотропное оружие»!

Даром, что с год назад здесь проводилась мировая, наделавшая много шума, конференция.

Некоторое время после нее горожане чувствовали себя членами некоей тайной секты и с особой заботой рассуждали об ужасном количестве «зомбированных психотропными генераторами».

Но через месяц-другой страшные подозрения позабылись, и город снова зажил своей степенной жизнью: «генераторы – генераторами», но, кроме них, существовало кое-что и еще…

Правда, никто не отменял и университетской жизни: занятия, «тайные опыты», конференции.

На этот раз нагрянул Съезд молодых лидеров.

Страстная надежда планеты жаждала власти, чтоб, наконец, освободившись от оков старой цивилизации, возвести на трон Мир и Благоденствие!

Гостей и участников собралось более ста человек. Будущие творцы человеческих судеб светскими львами прохаживались по огромному холлу конференц-зала, роскошно одетая прислуга подавала разнообразные напитки и фрукты, щелкали фотоаппараты, поблескивали голодные глаза телекамер.

Лица будущих премьер-министров, госсекретарей, президентов излучали вселенскую любовь.

В какой-то момент над головами вдруг взвился транспарант «Израиль агрессор» и враз изменившаяся толпа, словно услышав магическое заклинание, на мгновение замерла и вдруг закипела дружным негодованием:

– Агрессор!

– Агрессор!

Особенным рвением истекала группа из молодых людей в кипах.

Дружно заработали телекамеры. Одна из них «наехала» на мужчину лет сорока пяти в черном джинсовом костюме:

Репортер: Мы беседуем с известным журналистом Хадисом Хараном… (журналисту): Ваши первые впечатления?..

Хадис: То, что я и предполагал. Посмотрите, как этот, заплескавшийся над головами будущих царей и их гостей транспарант, из торжественных, полных вселенской любви лиц в долю секунды сотворил жадную до ненависти толпу!

Но более всего ужасает отношение ко всему этому сытой еврейской либеральной молодежи! – и он кивнул на парней в кипах. – Еще более отвратительно отношение ко всему этому еврейского самодовольного истэблишмента, позабывшего страшные ужасы концлагерей и озабоченного только одним – своим благополучием.

Сегодня, когда Израиль залит кровью ни в чем не повинных детей, на деньги холеных еврейских буржуа содержатся университеты, где нагло ведется юдофобская пропаганда.

Репортер (торопливо): Спасибо… А сейчас я хотела бы представить наших новых героев: это – профессор Университета, известный в нашей стране биофизик и его студенты.

Репортер: представьтесь, пожалуйста.

Студентка: Меня зовут Джульетта. Я еврейка, но считаю себя гражданкой мира. Я учусь в этом Университете. Мечтаю стать преподавателем… (улыбаясь, посмотрела на стоявшего рядом парня) Мы с Абасом – друзья.

Студент: Я – Абас… – и усмехнулся. – Я не еврей. Я с Джульеттой – хороший друг. Это ничего, что она еврейка. Она, зато левая, либералка. А еврейские либералы, как и весь мир, тоже наши друзья. Они все всегда говорят, что Израиль агрессор.