А потом колдун обернулся, а я снова содрогнулась от тьмы, таящейся в его взоре.

– Вот только долг за тобой не отданный, поэтому пути судьбы путаются – куда бы ты ни стрелял, к чему бы ни стремился, там окажется Василиса.

– Так распутай дороги! Боги ушли, зачем им мой долг? Или, если они такие всемогущие и всеведающие, зачем тогда им наместники на земле?

– Наместники нужны не им, а вам! Просьбы ваши доносить!

В этот раз не было безликого шёпота, но звук ударился о потолок и словно осыпался вниз острыми иглами, заставляя инстинктивно вжимать голову в плечи, и только княжеское воспитание помогло сохранить достоинство. Так же с нарочито прямой спиной напротив меня замер Иван-царевич.

– По воле Мары я знаю, как проклятие Кощея снять. А ты, Иван, знаешь?

– Нет… – признал царевич.

– Слушай тогда. Любое заклятие снимается со смертью того, кто его наложил. Убьёшь Кощея – спасёшь страну.

– Бессмертного? – Брови Ивана взлетели, а сам он едва сдержал смех. Это было понятно по тому, как дернулись уголки его губ. – Он потому так и назван, что смерть его коснуться не может.

– Любого убить можно, если знать как.

– И как же? Если бы это было посильно, кто-то уже да попытался бы.

Иван не верил, а я… Я думала, что жрец самой Мары должен знать ответ на этот вопрос. Только боги всемогущи. Не может Кощей быть сильнее смерти, ведь он не бог, а лишь служитель богини.

– Убить его можно клинком Мары. Многие годы назад она в знак милости даровала его Кощею, чтобы видел тот её благосклонность. Кощей разделил свою погибель на три части и спрятал в самых опасных местах света…

– Но ты знаешь, где они?

– Стрела судьбы укажет.

– Ты же сказал, что куда бы я ни целился, стрела к Василисе прилетит, – зыркнул на меня царевич, словно я специально ему мешала.

Я сложила руки на груди и вскинула голову, стараясь не думать о том, как выгляжу после ночи в болоте. Кикимора, как есть, но меня этим не смутить.

– Нет, я сказал не так, – усмехнулся жрец Мары и тоже посмотрел на меня. Да так, что бросило в дрожь. – Я сказал, что там, куда ты метишь, Василиса окажется. Твою цель всегда заслонит, себе присвоит. И будет так, пока ты долг не отдашь.

В библиотеке вдруг потемнело, а мир закружился, остались только глаза колдуна, горящие страшным чёрным огнём. Или это у меня разум помутился?

– Но стрела прилетит к обломку клинка… – прошептала я пересохшими губами. – А они в самых опасных местах…

– А ты и правда умна. Теперь посмотрим, как ловко ты прыгаешь, Лягушечка.

– Нельзя! Княжна в купальне! – раздался возглас сенной девки. Шум, возня и вскрик.

Удар в дверь. Ещё. Треск вырванной щеколды. Бах! Дверь грохнула об пол.

– Вылезай из своего болота, Лягушечка.

– Выйди, пёс.

Я даже не повернула головы, лишь чуть глубже погрузилась в покрытую кувшинками воду. Колдуну, конечно, не было видно моей наготы через плотные листья, но сердце скакнуло и забилось в горле от страха. Никто ещё не вёл себя так дерзко со мной! Я не чернавка какая-нибудь! Я – княжна Василиса! И привыкла к почёту и уважению. Всю жизнь мне кланялись, глаз от пола поднять не смели. А кто смел, тот красой пленялся и уж больше спокойствия не видал.

А жрец Мары стоял, смотрел нагло и зло, словно не княжна перед ним, а девка продажная.

– Когда я сказал, что тебе надо подготовиться, то говорил про удобную одежду, а не купальню с цветочками. Вылезай!

– Не по своей воле я всю ночь в болоте макалась. Мне чтобы косы промыть и высушить, полдня надо, – проронила я, вернув присущую княжне выдержку. Что бы жрец Мары себе не позволял, а пусть видит – я его не боюсь. Да и не признаваться же в том, что разбирала слабость подточенное проклятием тело, а в воде хоть как-то удавалось восполнить силы.