Охота на Лису

Холод заброшенного питерского завода пробирал до костей, смешиваясь со смрадом ржавчины, плесени и… медной остротой свежей крови. Густой полумрак разрывали лучи тактических фонарей 141. Где-то монотонно капала вода.

Отряд продвигался по коридорам цепочкой, прикрывая углы. Прайс шел первым, дробовик Remington 870 в низкой готовности, движения экономичные, взгляд сканировал каждую тень. Соуп прикрывал тыл, его винтовка HK417 сканировала темноту за спиной, тело напряжено, готово к ближнему бою. Газ и Гоуст фланкировали, их движения синхронны, бесшумны. Картины разрушения и смерти были тактическими вехами.

Соуп (шепот в ком был приглушен шагами по битому стеклу, голос деловой):

– Первая комната. Двое. Чистые выстрелы в голову. Профессионально. – Он обозначил цель жестом.

Газ (осветил фонарем лица мертвых, голос аналитичный, без эмоций):

– Один в штатском – тату спецназа ФСБ на шее, второй – в камуфляже «Альфы». Барковские чистильщики. – Он проверил карманы. – Значит, были на правильном следе. Но опоздали. Или… их опередили.

Прайс (жест – стой, приготовиться, голос тихий, но неоспоримый):

– Тише. Ищем источник. – Он замер у дверного проема, прислушиваясь. – Гоуст, тепловые аномалии?

Гоуст (замер, вглядываясь в экран тепловизора своего планшета, голос ровный):

– Ничего живого впереди… кроме… Три сигнала в соседнем цеху. Два холодных… один слабый, пульсирующий. И еще один… горячий, но почти неподвижный. За углом.

Прайс (жест – стой, приготовиться):

Соуп занял позицию для прикрытия входа. Газ прижался к стене напротив. Гоуст бесшумно запустил квадрокоптер. Маленький дрон проскользнул через проем. Картинка передалась на планшеты всех четверых.

Гоуст (голос без изменений):

– Цель. "Лиса". Жив. Но… Смотрите.

На экране: Лиса стоял на одном колене в луже крови и грязи. Левая рука вцепилась в волосы солдата «Альфы». Правая – с окровавленным ножом – прижата к его горлу. Солдат дергался, пузырясь кровью. Сам Лиса – воплощение ярости и истощения. Рваная, пропитанная кровью одежда. Распущенные рыжие волосы, слипшиеся от крови и грязи. Рассеченная бровь, кровь по щеке. Глаза – лед с огнем внутри.

Голос Лисы низкий, стальной, резал тишину:

– Кто отдал приказ?

Солдат хрипел, захлебываясь:

– Я… ничего… тебе не скажу, грязнокровный… пес. Мы… говорили ему… что нет веры… в солдата… чей папаша… из ебанного… запада…

Пламя в глазах Лисы вспыхнуло ярче. Он резко убрал нож от горла – и с размаху, с коротким хрустящим звуком, вогнал его по рукоять ниже ребер, в живот. Лезвие вошло глубоко, рука Лисы сделала выворачивающее движение.

Дикий, нечеловеческий вопль эхом разнесся по цеху. Тело солдата билось в судорогах.

Голос Лисы был спокоен, но в нем – смертельная усталость и бездонное презрение:

– Кто. Отдал. Приказ. На. Охоту, Чернов?

– Мы… в Чечне… щи из одного котелка хлебали… – Солдат сквозь слезы и боль злобно плюнул Лису в лицо. – А теперь что? Резать будешь? Как того парня… на уральском заводе? Или потрошить… как мальчишку под Грозным? Голос зверел. – Рыжая девка… а внутри – ёбаный псих! Мамка-училка… знает, какого урода вынянчила?! А?! СОЛОВЬЁВ! ПРЕ-ДА-ТЕЛЬ!

Лиса слегка наклонил голову. Ярость гасла, сменяясь холодной, сосредоточенной отрешенностью.

– Сам Барков, верно?

Солдат кивнул, давясь кровью.

– Да… Сказал… кто твою… голову ему… принесет… лично… наградит… Я… предупреждал! Говорил… видел твои глаза… когда химию на деревню пускали! – Он плюнул кровью Лису в лицо. – Глаза… пса… который забыл… КТО ЕГО ХОЗЯИН!

Лиса вздохнул. Ни тени сомнения. Одним резким, точным движением он провел лезвием по горлу солдата. Хрип оборвался. Тело обмякло. Лиса отпустил волосы, и труп глухо шлепнулся на пол.