Дина не понимала ту семью, зато всегда знала, что будет завтра в ее собственной — то же, что и вчера, все шло своим чередом, не принося неприятных сюрпризов. Даже случайная беременность, неслучайное лечение и безуспешные попытки зачать второго ребенка не вносили особых корректив в жизненный уклад семьи Асоевых. Но тут неожиданно вырос Артур, слишком неожиданно.

10. 10. Зернышко к зернышку

Дина вернулась домой, так и не дождавшись звонка от сына. В квартире тишина: дверь в комнату Артура по-прежнему закрыта. Если заснул, пусть поспит. Если просто занят, то выйдет к ней сам, когда захочет есть. На кухне чисто: не похоже, что он даже кофе себе сварил. Сама бы она еще один выпила, в кафе все не в то горло пошло. Глаза слипаются, а спать нельзя — она снова мама. Неожиданно. Приятно? Немного. После внутреннего опустошения она снова обрела смысл завтрашнего дня: план пока не четкий, но со временем прорисуется.

Не нужно было встречаться с Машей. Она слишком правильная, живет умом и не допускает в душу никаких сомнений в своей правоте. Чувства в сторону. Она и ее не любит, это просто часть детства, от которой трудно отказаться. К тому же, в отличие от других бывших подружек, Дину не нужно денежно покровительствовать: она сама платит за себя в ресторане. Не поднимись они на одинаковый социальный уровень, ещё не факт, что сохранили бы общение.

Дина ушла прямо из кафе, отказавшись от прогулки. Маша не обиделась — видела на лице подруги усталость от всего: от происходящего в семье и от смены часовых поясов. Да и говорить больше не о чем. Как пела Мари Руж в образе Эдит Пиаф — рьян де рьян. Дина до конца не понимала смысла французской фразы, для нее это означало из пустого в порожний, как вся жизнь, как все дружеские беседы о смысле бытия. Ничего не происходит, ничего не делается, ничего не поменяется — ни в жизни, ни в их давней дружбе. Много шума из ничего, но она не шумела: жила тихо, не возмущалась, не перечила мужу — просто его игнорировала.

Ночью не повернула головы к пустой подушке. В американской гостинице не скучала и тут, дома, не почувствовала дискомфорта от одиночества в супружеской постели. Артур дома, она не одна. Да даже будь одна, не этого ли она хотела — чтобы муж задержался где-нибудь до утра, а Роберт как назло приходил ночевать домой, ложился в общую постель, даже если не желал жене доброй ночи, сделав вид, что поверил в то, что та уже спит.

Воображение не заработало автономно, а специально Дина даже не пыталась представить себе его прошедшую ночь. Какое ее дело — Роберт беспрекословно собрал вещи и ушел. Тоже ждал пинка под зад? Молодец, дождался. Она тоже дождется своего — он неминуем и сделать ничего невозможно, так как невозможно больше делать вид, что ничего не происходит. Асоев слишком долго балансировал между двумя семьями и теперь выбрал другую. Что ж, обидно, но не удивительно. Оказывается, что родная кровь водица, а не наоборот.

— Вкусно пахнет.

Дина сумела выманить сына из комнаты обедом, не прибегая к помощи голоса. Ей вообще нравилось молчать — тишина не давила, тишина не была полной, сын незримо присутствовал в каждой комнате. Дина скучала, безумно, хотя давно смирилась с мыслью, что все — рубеж детства Артуром давно пройдет, он, пусть еще финансовозависимая, но давно самостоятельная единица. В разыгравшейся американской трагикомедии действительно присутствовал очень даже положительный элемент: сын дома и она снова занята. По горло!

— Садись, пока не остыло.

Артур сел, явно проглотив вертящийся на языке вопрос про отца. Не позвонила и не собирается этого делать. Можно спокойно прочитать ответ у нее на лбу.