– Если? То есть ты допускаешь вариант, что она не останется? И почему только она? А ты куда денешься?

Смотрю на бывшего мужа, как на больного. Он что, не соображает сам? Он читал справку. И вообще, он что, готов делить со мной крышу над головой? С той, про которую сказал однажды, что мечтает вытравить из памяти, вычеркнуть из жизни, уничтожить любое воспоминание…

– Ты, кажется, опаздываешь, Роман. Можешь ехать. Я тут сама устроюсь. Не бойся, ничего не украду и не сбегу.

– Я не боюсь. Думаешь, я дал бы тебе сбежать?

Говорит это и в два огромных шага оказывается рядом, сгребает меня в объятия, и…

Ничего.

Безразлично.

Если бы он сделал так полтора года назад.

Даже год.

Я была бы счастлива.

Я бы ему всё простила.

Я была бы ему верной, преданной, любящей.

Я бы сделала всё, только бы он был счастлив.

Но сейчас слишком поздно.

Поезд ушёл.

Я смирилась.

Для меня уже ничего хорошего не будет.

Знаете, просто нужно смириться.

Тогда уже не больно.

Ты принимаешь это как данность, и сразу становится легко. Это я без всяких психологов поняла. Просто принимаешь то, что даёт тебе судьба.

Смиряешься.

И становится легче.

Зачем кого-то обвинять, что-то требовать? Судьба поворачивается вот так. Делает крен. И надо с этим жить.

Вот и всё.

Я приняла это как данность.

Возможно, в следующий раз мне повезёт больше. В следующей жизни. Поэтому в этой я стараюсь никого не обижать, не унижать. Может, это мой шанс повернуть колесо сансары?

У меня нет никакого желания что-то выяснять с бывшим мужем.

Зачем?

В своё время он поверил в чьи-то рассказы обо мне. Сам поступил со мной подло, предав, считая, что это предательство я заслужила.

Возможно, в чём-то он был прав.

А я не права.

Мне не стоило так растворяться в нём, верить в него.

Не стоило влюбляться. И любить.

Не стоило соглашаться идти на свидание. Позволять ему тогда клеить пластырь мне на ноги, надевать удобные кроссовки. Заставлять меня краснеть и смеяться, радоваться, и смущаться.

Лучше бы меня вообще тогда забрали в полицию. В тот вечер, когда мы познакомились. Когда я упала, потеряла сознание. Было бы лучше, если бы этот богатый, пресыщенный, вальяжный мужчина просто прошел мимо девчонки в узких джинсиках и дешевой футболке.

Так.

Хватит.

Уже всё это по сто раз передумано, пережито, выплакано до дна.

Нужно остановиться.

– Лиза…

Я мертвею в его руках. Замираю.

Не дышу. Не хочу дышать им. Не хочу его чувствовать.

Его грудь опускается и поднимается медленно, тяжело. Руки падают, висят как плети.

Вздох.

Он отстраняется. Но всё еще стоит непозволительно близко.

– Я вернусь через несколько часов, и мы обо всем поговорим, Лиза.

Я молчу.

Такая вот стала. Молчунья.

Раньше была веселая, хохотушка, и так любила поговорить, готова была с утра до ночи рассуждать на разные темы. Обсуждать с ним прошедший день, рассказывать о том, что узнала на лекциях, рассуждать о кино и театре, о выставках и картинах. Для меня разговоры были синонимом жизни.

Теперь жизни для меня почти не осталось. Разговоров тоже.

Не могу. В полной мере ощутила правдивость того, что молчание – золото.

Но поговорить нам с Романом нужно.

О будущем моей дочери.

Нашей дочери.

Как мне тяжело произносить это – наша – даже в мыслях.

Она моя. Была только моей с первой секунды, как только я поняла, что беременна. Боже, я поняла это, когда была на четвёртом месяце! Когда моя малышка начала шевелиться. До этого я была просто в таком шоке от всего, от измены, предательства, развода… Не жила, существовала. Превратилась в тень.

Дурочка. Знала бы, сколько мне отмеряно той жизни…

– Лиза, я очень хочу, чтобы мы поговорили обо всем. Слышишь меня?