— А если кто-то из мужчин захочет со мной продолжить? — этого я боюсь больше всего. Не так страшно немного подвигаться под музыку, как страшен тот факт, что какой-нибудь зажравшийся липкий мужик начнет подкатывать. Я не справлюсь с этим давлением.

— Откажи. Еще раз повторю, интим только по согласию.

— Нат...— делаю очередную попытку призвать ее к уму разуму, но не успеваю. В гримерку залетает мужчина лет сорока, выглядит как из 90-х. Словно время в его мире не существует, и он застрял в далеком прошлом.

Его черные жидкие волосы зализаны назад на какой-то гель, который блестит от света лампочек. На нем черная рубашка с расстегнутыми пуговицами в воротниковой зоне, поверх бордовый пиджак. Не малиновый хоть...

В руках увесистая длинная цель, которую он перебрасывает через пальцы, а в зубах зубочистка.

Весь его вид кричит о том, что этот человек церемониться не будет, прихлопнет неугодных как букашек без разбирательств.

— Курицы, че так долго, бля? Гости заждались! — гаркает на нас, отчего я испуганно жмусь к Нате.

Она виновато опускает голову вниз, но Леся без стеснения решает переложить всю вину на меня...

— Бодя, курица тут одна. Алька нам новенькую неопытную послала, пришлось повозиться, — она кивает в мою сторону.

Ната считывает мой страх и встает вперед меня, закрывая своим телом. Укоризненно бросает взгляд в сторону Леси, но та лишь пожимает плечами.

— Заебала эта старуха, — скалится Богдан, делая шаги в нашу сторону, — Я ей плачу за качественный товар.

Он отшвыривает Нату в сторону, отчего девушка теряет равновесие, не устояв на высокой шпильке, и падает на диван.

Я остаюсь прямо перед мужчиной, он кладет свою сухую руку мне между грудей, и ставит указательный палец к своим губам, чтобы все замолкли. Под его тяжелым взглядом я теряю осанку, опустив голову вниз.

— Бьется то сердечко, — усмехается он, демонстрируя свои передние зубы с крупной щербинкой посередине, — А если будешь плохо себя вести, то перестанет. Поняла?

Я в ужасе округляю глаза. Он что, действительно только-что угрожал мне смертью? Боже, он точно застрял в прошлом веке. Но от этого не легче, настолько страшно мне не было никогда, ноги подкашиваются, вот-вот и грохнусь прям на пол. От тревоги и сильного сердцебиения начинает кружится голова.

— Я не слышу ответа!!

— Да, — мямлю.

— Громче, блядь!

— Да, — выкрикиваю, чувствуя, что слезы срываются из глаз.

— Послушали меня все, тупорылые овцы, если через минуту я не увижу вас на позициях, то устрою такой... Вы знаете, на что я способен. Живо пошли работать, убогие.

Он выходит из комнаты, и я наконец начинаю дышать, не заметив даже, что затаила дыхание.

— Давай, девочка, одна ночь и улетишь отсюда, забыв как страшный сон, — Ната стирает салфеткой мои слезы с лица, поправляя мейк.

— А ты? — шепчу я.

— А мне уже поздно. Пошли, — берет за руку и выводит в зал.

По глазам бьет яркий свет, я щурюсь, рассматривая людей вокруг сцены. Все сидят за круглыми столами по 5-6 человек, что-то активно обсуждая. В зале накурено, на каждом столе стоят алкогольные напитки и пепельницы. Никто особо не обращает на нас внимание, девочки, что стоят на сцене, начинают танцевать.

Ната, как и обещала, устраивает меня в самом углу.

— Просто двигайся под музыку, акробатических этюдов никто не требует. И старайся не устанавливать ни с кем зрительный контакт. А то могут расценить как желание продолжить. Найди точку на неодушевленном предмете и смотри только туда. Удачи!

Она отходит на свою позицию в центре сцены и тоже начинает активно двигаться под музыку, нацепив на лицо самую открытую и лучезарную улыбку. Поворачивается ко мне, подмигивает.