Вся жизнь в прямом эфире…
Несмотря на боль, страхи, порою лень…
– Ты мьеня злишь, Вера, – слышу бесчувственный голос за спиной.
– Да пошел ты, – шиплю я сквозь зубы и стягиваю платье через голову.
Кидаю тонкую тряпку Адриану в лицо.
– Белье тоже снимай, – ловко увернувшись, требует он.
Я завожу руки назад, чтобы расстегнуть черный лиф, а затем стягиваю трусики. Дышу часто. Кожа покрывается мурашками. До чего абсурдная и унизительная ситуация!
Адриан медленно обводит глазами высокую грудь, заостренные соски, опускается к талии… промежности… Инстинктивно хочется прикрыться, но я терплю.
– Волосы.
– Что? – недоумеваю.
– Подними их наверх и повернись.
– Старый извращенец, – цежу себе под нос.
Без всякого намека на сексуальность привстаю на носочки и разворачиваюсь.
Спину и ягодицы окатывает холодом.
– Отлично. Прикройся. – В меня прилетает белоснежное полотенце. – Жду тебя в гостиной.
Глава 4
Вера
– Выпьешь? – предлагает Адриан, когда я прохожу в гостиную и усаживаюсь в центр дивана.
– С тобой? – морщусь, как от чего-то испорченного и откидываюсь на мягкие подушки, поправляю короткое полотенце на бёдрах. – Нет, спасибо!
Мою одежду он прихватил, выходя из ванной.
Думает, я не понимаю, что хочет максимально высадить меня из зоны комфорта. Думает, я дура, как все его малолетки.
Методы психологического манипулирования прекрасно мне знакомы, потому что я профессионал, а уметь расположить к себе человека – это одна из первейших моих задач.
К тому же прекрасно знаю, что у меня отличная фигура. Сексуальная, с изгибами и соблазнительными округлостями. Поэтому совершенно не собираюсь комплексовать из-за того, что два года спустя сижу перед Адрианом Макрисом без трусов.
В конце концов, пусть он переживает и дёргается!
Бросаю на него взгляд исподлобья и, гордо вскинув подбородок, наблюдаю, как мужчина усаживается в кожаное кресло напротив. Вальяжно закидывает ногу на ногу и иронично потирает заросший густой щетиной подбородок.
Тихо посмеивается и низко произносит:
– Ты похожа на петуха. Сейчас заклюёшь меня и закукарекаешь.
– Мне всё равно, что ты думаешь, – невозмутимо отвечаю, складывая руки на груди.
Взгляд зелёных глаз перемещается туда же.
«Не кльюнет он». Усмехаюсь.
Такой же мужик, как и все, уговариваю себя. Не хуже и не лучше.
Ну, ладно-ладно, справедливости ради хочу заметить, что внешность незаурядная. И руки… такие рельефные, с тугими венами, мужские!
Черт. Ёрзаю.
Но у Олежки моего не хуже.
Внутри меня Вера-зануда закатывает глаза: «Твоего?! Олежки?! Серьёзно? Вы только начали встречаться, а ты уже целовалась с другим. Может, не стоит портить жизнь классному мужику?»
«Цыц» – наступаю на свою самую сварливую сущность и как следует ментально притаптываю.
Это ведь всё для дела надо было? – виновато вздыхаю.
Я однажды, чтобы взять интервью через забор перепрыгнула и, стыдно признаться, мне в травмпункте на ягодицу два шва накладывали. А тут всего лишь поцеловаться с греком…
Ерунда какая! Облизываю губы в десятый раз за последние десять минут.
– Спрашивай, что хотел и я поеду. У меня ещё дела вечером, ты меня отвлекаешь, – включаю намеренно деловой тон.
Адриан удивлённо приподнимает брови, как бы намекая на соответствие моего чувства собственного достоинства и внешнего вида. Вернее, на их чудовищное несоответствие.
Невозмутимо расправляю плечи.
– Кто тебя ко мне направил? – спрашивает он, прищуриваясь.
– Батюшка.
– Священник?
– Ага, папа римский, – закатываю глаза.
Раздражаюсь.
– Ты можешь нормально сказать?! – цедит Макрис, наклоняется, опирается локтями на колени и сцепляет пальцы.
– Поп Анатолий Аркадьевич, мой генеральный продюсер.