Мне захотелось домой. Подальше от Огарева. Видимо, я переоценила себя и свои способности молчать и терпеть. Жгучее желание высказать ему всё в лицо затапливало душу. И не только за сегодня. Мысленно извергала в его наглые глаза всю боль прошлого. За то, как он поступил со мной возле клуба, как подло бросил, не выслушав и обваляв в помоях. За дочь... Это он виноват, что она называет отцом другого, что не знает его. Что мне приходится выпрашивать деньги на ее лечение, по сути у того, кто итак должен был его оплатить. Чаша терпения переполнилась.

Не говоря ни слова, пошла в сторону парковки. Вызову такси и поеду к дочери. На удивление слез и страха не было. Мне стало безразлично, что он сделает и как. Достигнув ворот, достала телефон, с целью вызвать такси. Прекрасно слышала шаги Руслана позади. Как он ступал по гравию, тихо шурша им.

– И как это воспринимать? – зло и раздраженно бросил мне в спину остановившийся рядом Руслан.

– Как хочешь, – пожала плечами, не смотря на него. – Я сейчас не в том настроении, чтобы говорить с тобой.

– А вчера вечером и пятнадцать минут назад была в том? – насмешливо уточнил он, намекая вновь на деньги.

– Вчера я рассчиталась с тобой, как и сегодня, – парировала ровным тоном.

– Это как же? – хмыкнул Огарев.

– Если ты про вчерашний вечер, – обернулась, смотря в его темные глаза, – то возле стола. А если про сегодня, то проглотила хамство от тебя, тем самым вдоволь потешив твое самолюбие.

Возможно он ожидал моих слез, упреков или истерики. Скользил взглядом по моему лицу, будто выискивал что-то. Какой-то намек или слабость. Только я была спокойна. Слишком много раз он делал мне больно.

– Я тебя не отпускал, – делая шаг ко мне и пропуская мимо ушей мои слова, проговорил с нажимом Руслан.

– Чего ты снова хочешь? – устало спросила, поворачиваясь к нему. – Мольбы? Унижений? Скажи сразу, и не станем тратить время даром.

– Все и сразу, Алис, – с вызовом бросил Рус.

– Нет у меня ничего, – раскинула руки в стороны. – Хочешь, бери моё тело. Могу прям здесь раздеться или всё же отойдем к кустам?

– С таким же успехом я мог купить куклу в секс-шопе, только обошлась бы она мне дешевле, – брезгливо произнес Огарев.

– Но ты не купил, – внутри нарастала ярость, желание влепить ему пощечину, уколоть словами посильнее. – Тебе нужна именно я, – сама делая шаг к нему, продолжила. – Была бы я тебе безразлична, ты послал бы меня еще тогда, когда я позвонила. Нет же, ты с упорством барана чего-то хочешь. Но чего, Руслан? Сам-то можешь ответить на этот вопрос? Оставь в покое меня и мою семью…

– Как заговорила, – хватая меня за локоть и дергая к себе, прошипел мне в лицо разъяренный мужчина. – Считаешь, деньги клинике перевела и теперь в дамках? Голос прорезался, Алиса? А какая робкая и жалкая пришла ко мне. Ты не только выполнишь то, что обещала, но и гораздо больше. Не заставляй меня напоминать, кто именно диктует здесь правила.

Он был на грани бешенства. Черты лица стали жесткими, голос ледяным. Теперь становилось не по себе.

– Я и так это помню, – не отводя взора, как бы мне этого не хотелось, ответила ему. – Ты стал чудовищем, – голос предательски задрожал, а локоть жгло от его хватки. – Я любила другого человека.

– Как и я, – резко парировал Огарев. – Только та девушка оказалась... – он подавил ругательства, рвущиеся из него, а я почувствовала как по щекам покатились слезы. За что можно так ненавидеть? – Я даже рад, что такое "сокровище" досталось Устинову. Пока он в тюрьме, она удовлетво…

Хлесткая пощечина практически оглушила меня. Рука горела, как и душа. Я вложила в удар всю свою боль. Щека Огарева моментально покраснела, а скулы четко выделились на лице. Зажмурилась, ожидая сдачи или его брани. Но он не шевелился. Птицы так же пели, где-то вдалеке играла музыка. Жизнь шла своим чередом, только вокруг нас время словно замерло.