Подразделения Росохотрыболовсоюза (в том числе и Верховажское) кроме роли путевки как разрешения, пытаются (и будут пытаться) притянуть «за уши» ее роль – как договора и как бланка СФО. Но вторая и третья позиции – это совсем другая история.

Но у граждан (против организаций, обществ) так еще частенько бывает: много обязанностей и «горстка» прав. Тем не менее в заключение приведу ряд законных требований, которые должен знать и исполнять каждый охотник.

На территории России запрещается:

• применение малокалиберных винтовок и карабинов под патрон бокового огня для любительской охоты, охотничьего огнестрельного оружия, не зарегистрированного в органах внутренних дел;

• применение магнитофонов и других аппаратов, воспроизводящих подманивающие звуки, световых устройств для добычи птиц;

• применение автомототранспортных устройств для преследования и добычи любых видов животных, а также стрельба со всех видов автомототранспортных средств, за исключением стрельбы с плавающих средств с выключенным мотором.

Грубыми нарушениями правил охоты считаются:

• охота без членского охотничье-рыболовного билета или с недействительным билетом;

• охота вне сроков охоты на данный вид животного;

• охота в запрещенных местах (заповедниках, заказниках);

• охота без лицензии (когда она нужна).

Административная ответственность предусмотрена за:

• нахождение с заряженным ружьем в населенных пунктах;

• стрельбу на расстоянии ближе 100 метров от жилья;

• участие в охоте или нахождение с собранным оружием в состоянии опьянения;

• нахождение на любых автомототранспортных средствах с заряженным оружием (за исключением охоты с катеров и лодок с выключенным мотором);

• провоз собранного незачехленного оружия на автомашинах, тракторах, тягачах и мотоциклах.

Об охоте на бобра хочется поговорить особо. Бобр – осторожный и, в то же время, любопытный зверь. Он почти никогда не выныривает из жилища сразу на открытую поверхность, а всплывает очень осторожно, не подняв ни одной волны, где-нибудь под берегом или у края норки. Ему все видно, что творится вокруг, и только осмотревшись, бобр плывет дальше.

Однажды, в прошедшем августе, уже смеркалось, продираясь в прямом смысле слова сквозь заросли кустов и молодых деревьев, облепивших берега небольшого заболоченного лесного пруда, я, наконец, выбрался к воде. Перед водой преодолел метров десять поваленных деревьев, старых стволов, коряг, в глубине за которыми, безусловно, скрывались бобровьи норы. Не один раз я проваливался почти по пояс сквозь «кем-то» настланные из трухи крыши нор. И этим спугнул одного, а, может, и семью бобров.

Но я-то еще этого не знал, потому что кругом стояла тишина, нарушаемая только лишь моими неосторожными движениями. Итак, я вышел к берегу, притаился, рассмотрел местность, уток не было…

На воде тишь да гладь. Но зеленоватая тина на водной глади везде, куда доставал глаз, испещрена была узкими витиеватыми дорожками, и так по всему водоему. «То ли утки, то ли бобры», – подумал я тогда. Постоял так минут пятнадцать, без преувеличения, и даже не столько потому, что ждал бобра, нутрию, выдру или хотя бы уток, а, скорее, время для меня остановилось, и я любовался тишиной (ни единого ветерка) и красотой ненарушенной человеком природы. Одна нога моя стояла на сточенной бобром десятисантиметровой в обхвате жерди, а другая – на бревне шириной в треть метра. От ног до воды было с полметра.