Мы даже не здоровались, не замечали друг друга. От слова совсем. Все распоряжения начальства, что касались меня она передавала через Натусика.

С момента, как я официально-неявно стала девушкой её брата, то есть президента компании, она и все остальные с интересом следили за мной. Подсматривали, подслушивали, я была звездой сплетен и зависти. Я знала об этом. Ну и что?

Как то раз в кафешке Наташка, задумчиво теребя сигаретку, спросила:

– Жанка, на кой хрен ты ходишь на работу и тягаешь Никиту в садик, где он обрастает соплями каждую неделю.

Уверена, этот вопрос всем не давал покоя. Как людям объяснить, что чужие деньги не равно твоя финансовая пожизненная гарантия. Наташке я объяснила, что просто обязана иметь собственный кусок,тем более у меня есть ребёнок.

Однажды я уже побывала у богатенького "за пазухой". Наташке ли не знать. Она по дружески выручала меня каждый раз и рублём и словом.

Никита обычный мальчик и будет ходить в обычный садик к замечательным обычным деткам и обрастать соплями.

Лечиться, закаляться и дружить со сверстниками.

Подруга больше не спрашивала. А остальным рот не закрыть. Люди всегда будут мыть кости красивым и успешным.

Другое дело, то, что я вспомнила о себе. Роман не хотел, чтоб я шастала по фитнес клубам, ну и ладно. Моя фигура пока позволяла не усердствовать над ней.

Записалась на уход за волосами в элитный салон. Массаж, маникюр, педикюр. Те самые мелочи, которых так долго была лишена теперь радовали меня. Я расцвела. С удовольствием смотрелась в зеркало.

Как только я прибыла из Парижа, Наташка поначалу расстроилась – она ждала от меня духи. "Коко Шанель". Уж очень ей хотелось прикоснуться к предмету из Франции. А я забыла о них, не до того мне было там, не до сувениров.

Узнав о моих приключениях подруга присвистнула "офигеть"!

Сегодня с утра меня доконало предчувствие. Я нервничала, всё время ждала, что вот-вот появится Марк. А вдруг он придёт на работу.

Потом меня отпустило и я думала, что он вообще больше не появится, что ему хватило наших разговоров в Париже.

И тут неожиданно Грымза заявилась к нам в офис. Только её здесь и не хватало! Наташка перестала жевать булочку, я просто молча уставилась на неё.

Очкастая тётенька, вероятно, специально оставила дверь в коридор открытой, чтоб всем было слышно.

Грымза швырнула мне на стол моё заключение по объекту. Спросила:

– Твоя работа?

Я промолчала, а она не ждала ответа:

– Иванова, если бы не твоё раздутое эго, ты была бы вполне нормальным работником.

– В чём выражается моё раздутое эго?

Я была крайне сдержана.

– В том, что я нашла тебя на помойке, а ты смеешь исправлять мои подсчёты. Мнишь себя специалистом. А сама здесь только из за моего брата!

Пока Грымза говорила это, она оперлась руками на стол и низко наклонилась к моему лицу, на меня аж слюни её попали.

Я достала из сумочки десятку и запихнула ей в вырез пиджака.

– На, очкастая, заплати, пусть кто нибудь тебя трахнет. Чтоб ты мне не завидовала.

Надо было видеть, как она кубарем выкатилась прочь из офиса.

Наташка беззвучно ржала, колыхаясь телесами. Потом подняла на меня прослезившиеся от смеха глаза, прошептала:

– Ты там рехнулась, в своих Парижах? Теперь очкастая с тебя не слезет.

У меня закончилось терпение, разболелась голова, я отправилась домой.

Сегодня было дождливо. Дождь срывался, но так и не пошёл. Заплёванный редкими каплями асфальт блестел в свете фар, ненастный вечер щурился редкими просветами в облаках на темнеющем небе. Я ехала с Никитой из бассейна.

Мой мальчишка там сегодня натрудился на славу. Я смотрела на экран, наблюдала за тренировкой, видела как он старался.