– Могу убрать прямо сейчас, – отвечаю со спокойным видом. – И прямо сейчас заехать в свою комнату. Только тебе придётся убрать всё лишнее, – добавляю железным тоном, имея в виду сестрицу и её парня вместе с их шмотками, которыми они заняли мой шкаф.

– Да ты! – Злата выпучивает глаза и хватает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Только сказать ничего не может.

Прав на жилплощадь у неё нет, а свои права я хорошо знаю. Мама незадолго до смерти оставила дарственную на свою часть, поэтому две трети квартиры принадлежат мне.

– Что я? – интересуюсь, изобразив на лице показную вежливость.

Однако, Злата не удостаивает меня ответом и закрывается в ванной, громко хлопнув дверью. Незаметно выдыхаю и бреду в большую комнату, ставшую моим временным жильём. На самом деле я и сама не хочу здесь оставаться, но деваться мне пока некуда.

На циферблате смарт-часов высвечивается входящий вызов. Выключаю фен и принимаю звонок.

– Да, Мариш, – приветствую бывшую одноклассницу, одногруппницу и просто подругу.

С Маринкой мы дружили чуть ли не с первого класса. Ссорились, мирились, но долго не могли друг без друга. Даже поступили на один факультет, чтобы учиться вместе. И только после того, как я вышла замуж, общаться мы стали заметно реже. Точнее немного раньше: когда в моей жизни появился Рома, вытеснив из неё всех остальных людей и заменив их только собой.

– Гронская, я не поняла, – из динамиков доносятся возмущения школьной подруги. – Почему я через каких-то левых людей узнаю, что ты уже второй день живёшь у своих? – выслушиваю заслуженный упрёк. – А зайти ко мне или хотя бы позвонить, видимо, не судьба? – продолжает Марина, даже не дождавшись ответа на свой вопрос. – Ну да, расстояние в два дома – это же сначала самолётом лететь надо, потом поездом ехать, а потом ещё и на собаках добираться. Или же ваше царское положение не позволяет вспомнить про простых смертных вроде меня?

– Мариш, не сердись. Некогда было. Правда.

– Нет, это нормально? Некогда ей! – фыркает обиженно. – И кто ты после этого?

– Подруга? – высказываю осторожное предположение.

– Коза ты безрогая, а не подруга! – констатирует Носова.

– Похоже уже с рогами, – горько усмехаюсь.

– Что ты там бубнишь? Я не расслышала. И вообще, как это Гронский тебя одну отпустил? Хватку теряет парниша?

Не теряет. С хваткой у Романа как раз всё нормально, но свои мысли я оставляю при себе.

– Я ушла от него, Марин.

– Что-о? В смысле? Что значит, ушла? – рассыпанными по полу горошинами стучат один за другим вопросы.

– В прямом смысле. Мы разводимся.

– Да ну на хрен? – выдаёт на одном дыхании. – Пардон за мой французский.

Маринка как была, так и остаётся прямолинейной, немного грубоватой, и в чём-то даже жёсткой девушкой. Пацанкой одним словом. А какой ещё можно быть, имея двух младших братьев?

– Вы что, правда подали на развод? – уже в четвёртый раз задаёт один и тот же вопрос Марина, когда мы сидим с ней в небольшом кафе недалеко от бывшей школы. – Ты не шутишь?

– Мариш, пожалуйста, – прошу подругу непонятно о чём.

Я и сама не знаю, как так получилось, но так будет лучше.

Наверное.

– Ладно, – сдаётся. – Не хочешь – не говори. Но, блин блинский, как так-то?! – на эмоциях восклицает слишком громко, привлекая к себе внимание. – Извини, – понижает голос.

– Как обычно. Люди женятся, а потом разводятся.

– Так-то люди! Но вы с Ромкой… – шумно выдыхает, качая головой. – Ириш, я думала… Нет, я была уверена, чёрт возьми, что вы вместе навсегда.

Я тоже так думала.

Перед глазами встаёт горящий взгляд Романа, когда мы сказали друг другу своё да. Ромка вынес меня на руках из ЗАГСа и долго кружил прямо на улице. На нас оборачивались прохожие, и люди улыбались нашему счастью.