Девушка округляет глаза, она явно не ожидала от меня такого напора и на некоторое время даже теряется.

А затем берет трубку и начинает куда-то звонить.

Пока ждет ответа, я все пытаюсь понять кому именно она набрала и почему-то первым делом на ум приходит охрана. Не врач.

Перед глазами тут же возникает картинка, как я отбиваюсь от бугаев, кричу и требую немедленно проводить меня к сыну. Меня внутри начинает трясти.

Только вот я в очередной раз делаю усилие над собой и крепко стискиваю зубы. Никому не позволю увидеть собственную слабость!

Держусь ради своего малыша.

– Пойдемте, – вдруг ни с того, ни с сего говорит медсестра. – Я провожу вас. – объявляет.

– В палату? – спрашиваю скептично, ведь ничего другого не ожидаю. – Дорогу знаю, не убегу.

Ловлю на себе красноречивый взгляд и замолкаю. Видимо, я не права…

– Я провожу вас к вашему сыну, – говорит терпеливо.

А у меня от этой новости сердце принимается стучать с бешеной скоростью.

– Правда? – спрашиваю на выдохе, медсестра кивает.

Нетерпение зашкаливает и мне его становится уже не удержать.

– Так пойдемте скорее! – прошу озираясь по сторонам не зная куда именно идти. Если бы знала, то точно уже была там.

– Кир, на твоём месте я бы ещё раз проверил пациента на наличие трахеопищеводного свища, – делюсь своими мыслями с другом.

Для меня картина болезни совершенно ясная и я не понимаю почему Игнатов с его гигантским опытом отвергает самый логичный вариант.

– Все косвенные признаки указывают именно на него, – кладу на стол историю болезни и смотрю на Кирилла.

Реально. Других причин быть не может.

– А я говорил! – с победоносным выражением лица заявляет Саня Хмельницкий. Он как и я шикарный диагност. – Вот видишь, даже Славка на моей стороне, – ухмыляясь кивает на меня. Салютует.

Я салютую в ответ.

– Ну не может его там быть! – восклицает Кирилл и в сердцах ударяет кулаком по столу. Он полон расстройства. – Я два месяца назад делал ревизию. Всё было в порядке. Ребенок прооперирован, пищевод пробужирован. Все хорошо.

– Все, да не все, – подначивает Саня.

Бросаю в сторону Хмельницкого предупреждающий взгляд.

Санек, конечно, тот еще фрукт. Он любого выведет из себя, но отстоит правду и сегодняшний консилиум собрался именно по его инициативе.

Они с Кириллом во мнениях разошлись.

– Может быть два месяца назад так и было, а сейчас снова нет, – убеждаю Игнатова.

Пусть он заведующий отделения в федеральном центре, но помимо этого статуса Кир еще отличный врач и должен понимать, что вполне мог пропустить свищ. Человеческий фактор, такое бывает.

Все мы не идеальны, как ни крути.

Иногда и самым лучшим из нас требуется помощь, ведь не даром говорят, что у каждого врача свой список спасенных и свое кладбище. Только вот чем врач сильнее, тем список спасенных длиннее.

Только вот далеко не все и не всегда зависит от врача.

– Кир, а ведь Слава прав, – подключается Скворцов.

Никита самый молодой из всех нас, но его имя уже на слуху. Ник шикарнейший нейрохирург, он со своими пациентами творит самые настоящие чудеса, иначе не скажешь.

– Слушай, – произносит задумчиво и перелистывает страницы выписных эпикризов, смотрит на даты. – Понимаю, что мой вопрос прозвучит некорректно, но я все-таки должен его задать.

– Говори уже, – отмахивается Кир.

– Ты не мог случайно повредить трахею? – уточняет. И тут же ловит на себе убийственный взгляд.

Но Ник упрямо смотрит на Игнатова и не тушуется, не отступает. Продолжает стоять на своем.

– Случайно, – еще раз повторяет и делает особый акцент на этом слове. – Все мы люди и от ошибок никто не застрахован.