Грязные воспоминания снова вспарывают старую не заживающую рану. Я столько держалась, но появление Клима как будто сорвало кран со слезами. В последний раз я так бесконтрольно ревела год назад, вечером, после празднования дня рождения Оливки.

Мысленно приказываю себе собраться. Нельзя, чтобы дочь увидела меня в таком расшатанном состоянии, она будет очень переживать. Торопливо утираю слезы и спешу улыбнуться – к нам как раз, размахивая двумя листочками бумаги, подбегает Оливка.

– Вот! – громко восклицает дочка. – Это вам! – и шлепает перед каждой из нас листочки с цветными каракулями. – Это ты, тетя Даша. И ты, мамоська. Красиво?

Дочь задирает личико и попеременно поворачивается то ко мне, то к Даше. Сталкиваемся взглядами с подругой. В ее глазах, как и в моих, плещутся слезы умиления. Наша девочка так быстро растет. Не по годам.

– Очень, солнышко, – любовно разглаживаю свой первый портрет в исполнении Оливки.

– Ты похожа на пинцессу, – хихикает дочь, тряся кудряшками.

– Я повешу его в рамку и всем гостям буду хвастаться, что моя крестница – великая художница, – Даша звонко чмокает Оливку в макушку.

Помещение кафе озаряет наш счастливый смех.

– Мыльные пузыри! – громко вскрикивает егоза, показывая пальцем в стеклянную стену, через которую видно, как аниматор в игровой развлекает детей. Дочь складывает ручки в умоляющем жесте. – Мамочка, можно? Ну пожалуйста-пожалуйста!

– Пойдем, – Даша встает и берет дочь за руку, переплетая их пальцы. – Пусть мама спокойно попьет кофе. И подумает на досуге кое над чем, – с нажимом добавляет подруга.

Смотрю на нее с благодарностью. Мне и правда нужно побыть одной.

Девочки удаляются в сторону игровой, и Даша попутно пытается объяснить двухлетке, что такое «досуг». А я бесцельно пялюсь в окно, рассматривая прохожих, что спешат домой, желая скорее укрыться от дождя.

Внезапно по телу волной проносится дрожь. Щеку начинает припекать от чьего-то тяжелого взгляда. И в местах «прикосновений» остаются серьезные ожоги.

Каждой клеточкой ощущаю чужое присутствие. Мне даже голову не нужно поворачивать, чтобы понять, кто бессовестно разглядывает меня. Запах мужчины, который я с закрытыми глазами узнаю среди тысячи других, забивается в ноздри. Его тяжелая энергетика давит, а подсознание буквально вопит об опасности.

Медленно поворачиваюсь и наблюдаю, как Клим нагло опускается на место, где пять минут назад сидела Даша. Откидывается на спинку стула, проезжается по мне темным тяжелым взглядом, задерживаясь на груди, которая недвусмысленно заявляет о том, что сегодня я в спешке пренебрегла бельем.

Клим, склонив голову набок, возвращается к моему лицу и растягивая слова, медленно тянет:

– Здравствуй, Дина.

Сглатываю, стараясь протолкнуть тугой ком в горле.

Он узнал. Вспомнил, черт возьми!

Перевожу испуганный взгляд на игровую, где, не подозревая, как сгущаются тучи над нашими головами, в толпе детей беззаботно скачет Оливка и пытается поймать мыльные пузыри.

Наша с Климом дочь.

Клим прослеживает за моим взглядом.

Липкий страх сжимает горло, лишая возможности нормально вдохнуть. Сердце отчаянно выламывает ребра, а мне хочется вскочить и закрыть ему обзор на игровую.

Мужчина лениво блуждает взглядом по ней, словно ищет, что могло так привлечь мое внимание.

Даша на расстоянии чувствует нарастающее напряжение, поворачивается и хмурится, внимательно разглядывая моего незваного «гостя». Я, в свою очередь, делаю страшные глаза и мысленно молю отвлечь Оливку так, чтобы она не вспомнила о маме ближайшие двадцать минут. Больше мы с Климом не продержимся.